МОСКВА (ИА Реалист). Поскольку у нас с вами дискуссия, то сразу скажу, что, на мой взгляд, именно проблемы из названия нашей дискуссии перед нами не стоят или стоят совсем в другом виде. Бессмысленно обсуждать создание музыкальных и художественных произведений на тему «Если завтра война», когда война уже началась. Тогда надо про другое и по-другому. Поэтому и «изучение истории как науки» и научное изучение истории – существенно различные предметы исследования и обсуждения. Но это так, для повышения градуса интереса обсуждения.
Столь любимое сегодня многими слово «инновации» не может решить проблемы, состоящие совсем в другом, а не в технике, технологиях или методиках преподавания.
Ну и, конечно, изучение истории как науки, то есть историография и гносеология, имеют мало отношения или косвенное к преподаванию истории. Конечно, надо специально подчеркнуть, мы про это обычно не говорим, что история как наука и история как учебная дисциплина имеют разные цели, а поэтому существенно отличаются или должны отличаться. Это два существенно разных вопроса. В одном случае – это ответ на вопрос «Что есть истина в истории?», в другом случае – это даже целый ряд вопросов: «Кто мы?», «Зачем живем?» и «Что такое хорошо?».
Результат преподавания истории сегодня должен не только и не столько содержать набор сведений и дат о прошлом, сколько обязательно учить различать добро и зло, как раньше – в истории, – так и сегодня в нашей жизни, и понимать ценности и смыслы нашей жизни.
Ведь мне совершенно безразлично, если «надсмотрщики» фашистского концлагеря Заксенхаузен в Германии, например, будут хорошо знать основные даты русской и советской истории, и даже процессы нашей истории. И интересоваться этим. Это не сделает их добрее и не лишит садистских наклонностей, если они будут считать, что самым важным является материальный и личный интерес, или признание человеком нормой гендерных сексуальных отклонений, или некие меняемые в зависимости от субъекта и ситуации «права», а не понимание того, что есть Добро и что есть Истина, если их не будет наполнять то, что так удивляло и восхищало Канта – нравственный закон в нас.
Можно заострить существо проблемы. Насколько сейчас историческое преподавание определяет содержание исторического сознания, исторической памяти молодежи и общества в целом? Наши обсуждения предполагают, что оно является определяющим, но не до конца, и нам надо что-то улучшить, изменить, использовать новые инновационные формы. Я скажу так, что не историческое преподавание формирует содержание и оценки современной исторической памяти. И на уровне только преподавания эти проблемы не решить вообще.
Как было и с разработкой, а затем и появлением у нас новых видов вооружений, основанных на других физических принципах: изменилась вместе с этим система ВС и решения ими своих задач. Нам надо тоже принципиально изменить постановки и решения задачи формирования исторического сознания.
Это не говорит, что мы плохие. Это говорит о том, что мир изменился так, что для того, чтобы решить старые задачи, надо действовать и делать совсем по-другому и другое. И вопросы здесь совсем не методические. Как пели когда-то белорусские «Песняры»: «Няма того, что раньш было». «Няма» – нет больше и тут ничего не сделаешь, кроме того, чтобы жить и делать по-другому. Можно вспомнить эпоху перестройки и организованный и сознательный слом нашего национального исторического сознания.
Вспомним, хотя бы «1937 год» как миф перестройки. Это, конечно, не повод для его оправдания, но и не повод для сегодняшнего самоистязания. «1937 год» – это совсем не повод был, чтобы уничтожать Союз 1980-х годов. Это не значит, что он не нуждался в изменениях. Но если кто-то должен измениться или должен лучше делать домашние задания – это не повод и не причина его уничтожать.
В 80-е годы – во времена Брежнева, Андропова и Черненко, когда я учился на истфаке, ходил по улицам, наблюдал, общался, – я понимал, что окружающих людей, сограждан совершенно не интересуют проблемы исторической правды, вопросы существа нашей жизни, что такое социализм или почему был «1937 год». 1930-е годы были очень далеко тогда от нас, психологически приблизительно как татаро-монгольское иго. Мало кого может подвиг обороны Рязани того времени эмоционально завести до каких-то поступков, переживания и сопереживания, тем более людей психически здоровых.
Поэтому, общаясь с людьми, я понимал, что они правы, что не интересуются многими историческими и социальными проблемами нашего прошлого. Вокруг были социально нормальные обыватели. «Средний класс» – так называют их в Европе и США. И вдруг через несколько лет все эти обыватели невольно (ещё раз подчеркну это слово, потому что обращение к истории не было добровольным, а само желание было вызвано искусственно) превратились в манифестантов, активных и истеричных обсуждателей нашей истории, нескольких событий нашей истории. Это был прорыв? Нет это была коллективная духовная болезнь и обычная психологическая манипуляция.
Ведь если Англия уничтожала крестьян во время индустриализации – это не повод для уничтожения английского общества в XXI веке?! Хотя это и может быть поводом для нас создать Фонд памяти английских крестьян, уничтоженных огораживанием. Уничтожение по такой причине – это преступление. Преступление, совершенное когда-то и кем-то, совсем не оправдывает совершение на этой основе или знании этого другого преступления.
В чем значение истории в нас, в нашей памяти и в нашей жизни? Мы же не считаем нормальным, если в нас, в отдельном индивиде, вдруг победил пессимизм или нас захватила депрессия? В зависимости от силы этого воздействия используются разные средства преодоления такого состояния вплоть до медикаментозных и специализированной медицинской помощи. Для нас так же важно не допустить захвата исторического самосознания общества негативными образами, депрессией, как и индивидуального.
История как изучаемая в обществе дисциплина – это форма общественного самосознания. А общественное самосознание, как и индивидуальное, не может быть депрессивным, негативным, пессимистичным, унылым, бессмысленным. История должна давать ясный ответ на вопросы: «Кто мы?», «Почему мы хорошие?», «Зачем мы живем?», «Какая наша миссия в мире?».
Для нас важно, чтобы появилась наша современность в нашей истории, в нас, в нашем сознании, в нашем оптимизме и в нашем смысле и миссии России в мире. Режиссер Сергей Бондарчук когда-то специально акцентировал внимание на том, что: «Задача искусства — объединять людей в добре! А если мы будем их объединять в зле, то будет война», – говорил сам режиссер. (Бондарчук – А.А.).
Наш коллега-историк из Белоруссии на общем мероприятии несколько лет назад сказал нам на предложение о сотрудничестве: у нас было общее прошлое, но нет общего будущего. Зачем поэтому нам с вами совместные проекты? – Зачем? Затем, что сегодня мы и видим как раз в Белоруссии, во что превращается историческая пустота и фантазия, когда нет осмысленности.
В чем состоит роль исторического знания? Ну совсем не в том, чтобы передать набор сведений о том, что когда-то было, и чтобы вы выбрали вариант оценки этого прошлого.
Задача исторического знания – не только передать набор сведений, но и воспитать ценности добра и дать понимание смысла жизни.
Вопрос исторического образования состоит не в том же, что у других дисциплин: чтобы ответить на вопрос, что есть истина в той или иной части Вселенной, а в том, чтобы дать понимание: кто ты, зачем ты и зачем твоя жизнь.
Ситуацию не изменить методическими новациями, решение проблемы находится на уровне масштаба национального проекта, как когда-то атомной программы.
Проблема формирования исторического сознания – это не столько проблема формирования компетенций, сколько вопрос воспитания нравственного различения того, что такое хорошо и что такое плохо, что есть добро и что есть зло.
Традиционные способы формирования исторической памяти через историческое образование не срабатывают. Более значимые и действенные способы формирования оценок и ценностей формируют другую карту и вертикаль бессовестных ценностей и смыслов жизни, задают другой вектор развития, который отличается от транслируемого позитивного образа нашей Победы. Вектор Будущего нашей Победы и «как бы» того, что такое сегодня хорошо, – расходятся. Усиление памяти о Победе в сегодняшнем дне не столько воспитывает, сколько еще больше делает зримым и ощутимым разрыв Победы и предлагаемого всем остальным в нашем обществе Будущего.
Необходима позитивная история и необходима правда. Нельзя ограничиться «немножко правдой». Иначе исчезает «легитимность» нашей правды, т.е. она ей перестает быть: немножко правды у нас, немножко у наших западных партнеров, а в целом получается ложь у всех. Одна из компетенций историка состоит в том, чтобы выделять главные процессы и события эпохи; видеть и понимать, что, кто и почему вдруг убирает главное из нашей исторической памяти.
Например, коммунисты в период Великой Отечественной войны. Сейчас, когда говорят о войне, практически никогда не упоминают о коммунистах и комиссарах как героях.
Когда-то Леонид Ильич Брежнев в книге «Малая Земля» совсем не случайно подчёркивал, что во время войны 3 миллиона коммунистов погибли на фронте, а 5 миллионов человек вступили в партию. Это идеология, мировоззрение, вера, которая сыграла существенную и необходимую роль в нашей победе. Нельзя говорить о Победе, не говоря о коммунистической партии и коммунистах.
Это всё равно что говорить о Воскресении без Христа. Здесь одно без другого не может быть. Восстановление идейного потенциала Великой Отечественной войны, позитивное снятие прошлого, советского прошлого позволит вернуться из прошлого в настоящее, заменить исторические фейки на правду, соединить и восстановить нашу историю в правде.
Один зарубежный друг России предостерегал нас недавно от того, чтобы связывать весь позитивный и ценностный потенциал нашей истории только с войной. Иначе нам нанесут на её поле такой удар, который нам будет трудно выдержать. А главное, отступать некуда. Здесь, как под Москвой в 1941 году, нужны будут «Подольские курсанты».
Мы не можем строить позитивную историю и позитивное историческое сознание (а именно в этом главная задача исторического образования) только на памяти о Великой Отечественной войне, необходима и позитивная память современности. А её надо создавать и создать. И мы это можем сделать только вместе.
Если исчезнет современность как то, за что мы держимся и ценим, чем гордимся и в чем живем, прошлое нам не понадобится и не спасет. А позитивная современность у нас еще не появилась.
Недавно я встретился с активом магистрантов и аспирантов МПГУ, заинтересованных в изучении проблем новейшей отечественной истории. К нам присоединилось еще несколько бакалавров. Мы обсуждали научно-методические проблемы создания учебного пособия по новейшей отечественной истории, по современной истории в хронологических границах 1990–2020 гг., охватывающий события от исчезновения Советского Союза до укрепления и развития Российской Федерации.
Предполагается, что в ходе совместной деятельности у нас появится возможность получить нескольких учебно-методических, образовательных и научных результатов, например: библиография новейшей отечественной истории; книга для чтения по новейшей отечественной истории; словарь – глоссарий основных терминов; летопись современности (хроники современности).
Основным же итогом работы должно стать учебное электронное пособие для неисторических специальностей вузов по новейшей отечественной истории периода 1990–2020 гг.
Понятно, что я со своими студентами, аспирантами и преподавателями Института истории и политики МПГУ не решу задачу создания позитивности образа нашего мира и нас с вами. Но делать это надо – и делать нам вместе, чтобы быть нам, чтобы было будущее и чтобы история была нужна и очень важна для нас всех.
Сегодня это делается нами на уровне самодеятельности. Конечно, самодеятельность важна в мире самоизоляции. Но нам сегодня необходим проект уровня атомного, ведь здесь необходимо объединение профессионалов разных специальностей и направлений. Нам необходимо создание современной профессиональной и специализированной Национальной базы исторической информации и памяти Российской Федерации.
По масштабу задач, уровню научного и социального прорыва, значению для страны программа сохранения и развития национального исторического самосознания может стать одной из определяющих для XXI-XXII веков.
Создание государственной Национальной базы исторической информации и памяти должно способствовать возникновению условий для комплексного решения ряда национальных научных, организационных, образовательных, воспитательных и информационных задач современной России.
Алексей Ананченко – кандидат исторических наук, директор Института истории и политики, заведующий кафедрой новейшей отечественной истории Московского педагогического государственного университета, специально для ИА Реалист
