Россия заняла четвертое место в топ-5 крупнейших теневых экономик мира – её объем составляет 33,6 трлн руб., или 39% от ВВП страны. Об этом говорится в исследовании международной Ассоциации дипломированных сертифицированных бухгалтеров (ACCA), посвященном оценке и прогнозу развития глобальной теневой экономики. Показатель теневой экономики в России – один из самых высоких в мире, он почти на 84% выше, чем в среднем по миру. Больший объем экономики в тени лишь у Украины (46% от ВВП, или 1,1 трлн грн), Нигерии (48% ВВП) и Азербайджана (67% ВВП). На пятом месте расположилась Шри-Ланка с показателем 38%.
Насколько адекватны подобные оценки российской экономики? На вопрос Экспертной трибуны “Реалист” ответил кандидат экономических наук Игорь Бобров:
“Эпиграфом хотелось бы поставить то ли речение Тютчева “умом Россию не понять, аршином общим не измерить”, то ли не менее проникновенные слова фельдмаршала, графа Б. Х. Миниха о том, что Россия, по-видимому, управляется Богом напрямую, иначе непонятно, как она вообще существует…
Реально, кроме самоочевидного желания выставить конкурентов в плохом свете, сблизить Россию, Украину и Нигерию, вполне естественного для англосаксонских экспертов (АССА – по необходимости англосаксонская институция), вопрос о российском коррупционном “хозяйстве” и теневой экономике, самих размерах данного феномена, представляется любопытным и важным для нашего же собственного самоосознания.
Я вспоминаю, как в свое время в Санкт-Петербурге к 1999 году промышленное производство на бумаге сократилось с 1987 года более чем в два раза, а промышленное потребление электричества сократилось только …в полтора. Понятно, что легальная экономика отчасти просто ушла в тень. Ну что ж, зато экономика не встала! Кстати, достоверной статистики по малому предпринимательству 1987-1997 годов Вы, читатели, просто не сможете собрать, ибо её не было.
В конце 1990-х к делу государственной статистики подключалось Федеральное агентство правительственной связи и информации, обязавшее многие предприятия сдавать ему кое-какие статданные, а Федеральную службу налоговой полиции, тоже интересовавшуюся некоторыми данными, пришлось … упразднить. Впрочем, ФАПСИ тоже была вскорости упразднена, такого количества спецслужб ни федеральный бюджет, ни деловая среда вынести по-видимому просто не смогли.
В раннепутинское время, кажется то был 2001 год, мне довелось сдавать в органы государственной статистики некоторые сводки с предприятия, на котором я работал. И в какой-то момент у нас происходит расширение ассортимента. Я честь по чести приношу районным статистикам дискету с файлами установленных образцов справок, сами справки, освежённые, и … выясняется что интерфейс DOS-овской базы просто не может допустить ввод в госстатистику по нашему производству более трех товарных групп. То есть четвертая и пятая товарные группы в стоимостном и, кажется, в натуральном измерении, попали в государственной статистике в разряд “прочей продукции”. Самое забавное было в том, что именно эти товарные группы показывались нами в самой близкой к реальности денежной оценке.
Возможно, государственная статистика РФ сейчас работает более прилично. Буду рад, если так. Но любая статистика, имеющая дело с макроэкономикой, в какой-то момент должна прибегать к приблизительным оценкам, дополнительным расчетам, аналогиям и экстраполяциям. Просто потому, что не всё можно предусмотреть в отчетности.
Например, в ВВП (валовый внутренний продукт), это совокупный показатель вновь созданной стоимости в стране, должны входить такие оценки, как объем неформального и неучтенного производства. И вот этот самый объем связан, конечно, с теневой экономикой. Или не связан.
Например, насколько за то-то время увеличилась стоимость леса на корню, если не было ни вредителей (я про насекомых), ни рубок, ни болезней деревьев, ни пожаров? А стоимость земли под ним? Прирост того и другого в принципе увеличивает ВВП. Но если стоимость леса на корню худо-бедно может определить Рослесхоз, притом довольно условно, то стоимость земли – это вопрос. Сколько стоит выросший на огороде дачника или крестьянина крыжовник?
Сложно и сказать, правда? Даже сельскохозяйственная перепись, сколь помню, посадками крыжовника интересуется мало. А ведь на среднероссийское подворье можно смело “экстраполировать выпуск” в среднем пары литров крыжовника в год. Добавим, что он не только производится, а ещё и потребляется. (Кстати , потребление населением варений, джемов, конфитюров и даже конфет этот крыжовник со двора несомненно сокращает) Сколько стоит найм жилья в деревне, в которой никто его не снимает? Хороший вопрос, похожий на философский парадокс, да? А в статистику ВВП должна входить воображаемая арендная плата, стоимость проживания людей в их собственных домах. Определяемая по аналогии. Ведь это деньги, которые не то что не были выплачены, а никогда в жизни и не существовали в виде звонкой монеты.
Значительная часть производства в секторе домохозяйств (в который входят и “частный сектор” жилья, и мелкий бизнес) и будет неформальным, лишь косвенно учитываемым, производством. Но такое производство, впрочем, окажется и в секторе госучреждений. Причина очень прозаическая: износ составляющих казенных некоммерческих зданий и сооружений , – по сю пору толком не учитывается. А он также составляет макроэкономическое производство включаемое в расчет ВВП . То же самое можно отнести к другим “расходам” госучреждений по “проживанию” в государственных зданиях, если нету их бухгалтерской оценки. Конечно, лишь приблизительно подсчитывается и удорожание государственного и муниципального земельного фонда. Особенно, который некоммерческий.
Благодаря громадности наших просторов, и историко-географической привычке народа к самообеспечению, включая экстремальное, – такие объемы производства будут велики. Но осторожная статистика может его не замечать. Однако, итоги такого неучтенного производства будут сказываться все равно. Пониженный спрос на одни товары при повышенном спросе на другие. Относительная стабилизация цен на недвижимость (кажущаяся при прочих равных условиях парадоксом) в отдельных субрегионах. Сравнительно низкие учтенные доходы населения, при невысоком уровне явной нуждаемости. И, конечно, коррупция, усугубляемая массовым недоносительством.
Скромность отечественных статистиков привела к тому, что как раз к началу 2000-х годов душевой ВВП России оказался в 4 раза ниже словенского. Притом, при сопоставимой покупательной способности, сопоставимых объемах потребления товаров на душу населения. Этого, конечно, в природе быть не могло. Но это было в статистике.
С другой стороны, в России можно смело изобразить и запредельные объемы неформального производства (а стало быть и теневой экономики), и запредельную коррупцию, соответственно. Можно значительную часть неформального и неучитываемого производства объявить нелегальной. Или общественно опасной.
Можно даже прямо репрессировать неформального производителя: в США, например, очень строги правила относительно придомового садоводства; посадив на свое усмотрение некоторые вещи в собственном дворе, вишни, допустим, можно нарваться на крупный штраф. Но надо понимать, что в России такое ещё долго будет маловероятным.
Я конечно не утверждаю, что теневой экономики в РФ мало, что она несущественна. Я знаю, что отсутствие учета – это приглашение к краже. Я знаю, что не изымаемая рентополучателем рента просто взымается в пользу бандитизма. (У нас в СПб. тридцатипятикратный рост в валюте арендной платы за землю под ларьками убил весь окололаречный рэкет за несколько месяцев, это тоже опыт лихих 1990-х). Но я вижу, что к ряду трудящихся в ряде ситуаций невозможно “приделать” счетчик доходов, как невозможно приделать счетчик прихода-расхода калорий. И решение должно, вероятно, лежать в области большей интеграции паспортного, налогового, образовательного, электорального, воинского, кадастрового и иных видов учета людей. И в области некоторых проверенных временем мер.
Так, например, может быть введен федеральный налог на занятость, дифференцированный по месту проживания и роду занятий, притом лица с неопределенными заработками смогут платить его по повышенным ставкам, а квалифицированные рабочие по сниженным. И столицы больше чем провинция , курортные районы больше чем лесные и аграрные. (Заодно подсократится желание некоторых “региональных баронов” приписать себе “мертвые души”, на кои могут выделяться бюджетные дотации, пособия по бедности и т.п.) При вводе этого нового налога, уже существующие ставки остальных налогов и сборов можно снизить.
Вероятно, элементы прогрессивного налогообложения могут быть применены к недвижимой собственности, в смысле обложения неких излишков отапливаемых и пахотных площадей, неких строительных элементов (самоочевидно, что каменная лестница или трехметровый забор в частном доме – это роскошь). Вероятно, никого не оскорбит введение в стране семейно-родовых списков. Более того, в вопросах упорядочения режима собственности, профилактики преступности, защиты коренных малочисленных народов такие списки очень помогут. Вероятно, специальное образование по ряду профессий можно полностью переводить на платную основу, или во всяком случае, дозволить там работу преимущественно негосударственных учебных заведений. (В конце концов, охранники или водители, бухгалтера или переводчики, как правило, что-то платят за свое образование, и это никого не возмущает)
По ряду профессий образовательные цензы должны быть снижены; так, для рядового клерка высшее образование, как правило, не нужно, незачем принуждать людей его оплачивать (в том числе коррупционно) и тратить на него громадные сроки жизни. По ряду профессий, особенно трудовым мигрантам, не повредит обязательное добровольное страхование от несчастных случаев вместо принудительного.
Это не либеральные, но достаточно реалистические, а главное не небывалые меры”.
Игорь Бобров – кандидат экономических наук, специально для Экспертной трибуны “Реалист”
