Нужно внедрять не рекомендации МВФ, а рекомендации ученых РАН, которые основаны на понимании закономерностей экономического развития, знании международного опыта и блестяще себя зарекомендовали экспериментально. Об этом в интервью изданию “Накануне.ру” заявил помощник президента РФ Сергей Глазьев.
“У нас прекрасный, уникальный в экономической истории эксперимент – мы одновременно с Китаем начинали реформы по переходу от директивной к рыночной экономике. Китай совершил экономическое чудо, сегодня производит уже в шесть раз больше продукции, чем мы, а у нас самая чудовищная в мировой истории мирного времени экономическая катастрофа. Есть наглядные подтверждения, по которым можно говорить, какая концепция правильная, а какая – нет”, – отметил академик Глазьев.
По его словам, механизм внедрения инноваций работает в РФ очень плохо.
Как обстоят дела в экономике с инновациями? На вопрос ИА “Реалист” ответил кандидат экономических наук Игорь Бобров:
“Инновация, то есть собственно создание чего-то ранее не бывшего, есть дело собственника капитала. Отличие инновации от рутинного делового решения, наверное, состоит в том, что она приносит оправданную сверхприбыль. Может создать условия ограничения свободы конкуренции, и даже лучше сработать там, где эта свобода свёрнута. Сверхприбыль, получаемая от инновации может быть названа полезным эффектом, (так оно называлось в советское время, уточнение было, что народнохозяйственным), но, как ни странно, этот эффект сродни ренте – доходу, который не может ситаться прямо заработанным, ибо линейная связь его объемов с количествами труда не прослеживается.
И тут мы переходим к методологии советской науки, представителем коей академик отчасти является. В своё время в СССР было принято негласное решение, которое было доведено в качестве установки до учёных советов и отдельных маститых научников: при социализме ренты быть не может вообще, ни интеллектуальной, ни земельной, и в особенности недопустимо частное присвоение ренты, но называть ренту рентой крайне нежелательно. Галина Литвинова с учением о “солнечной ренте”, получаемой южными районами страны за счёт цен, отчасти “пробила брешь” в методологии, но только в 1980-е, и она формально не была экономистом.
Разумеется, это такой способ эксплуатации народа номенклатурой (оную ренту вполне взыскивавшей как совокупный корпоративный эксплуататор). Притом масса экономистов до сих пор вопрос ренты не обсуждает по возможности никак, оказываясь вульгаризаторами даже по сравнению с Марксом. На самом деле, одна из причин бегства мозгов и невнедрения даже собственных наработок (а также убийств учёных) в РФ очень проста: руководители научных центров и инновационных предприятий просто делятся рентой несколько не так, как принято в цивилизованном мире.
Случаи рыночного оборота патентов на результаты НИОКР, кредитования НИОКР под патенты, промышленные образцы, готовые технологии внутри РФ немногочисленны, но признаваться в этом и называть имена, вероятно, не очень принято. И отдельный вопрос – упорядочение данных сфер. Как взыскание интеллектуальной ренты выглядит на практике? Для того, чтобы провести через научное учреждение какую-то научную разработку и получить грант на оную, придётся найти такое учреждение (научные учреждения, имеющие статус оных в РФ, преимущественно государственные), и выплатить от 40 до 60% оному учреждению. И тогда на разработке может появиться “гриф” не только грантодателя, но и научного учреждения. Это если разработка сравнительно небольшая. Возможно, с ростом объёмов процент снижается, примерно до 15%. В ряде случаев руководство желает вписать в разработку себя. И оформить собственность на результаты – со своим участием. Кто занимался чем-то подобным, наверное, могут подтвердить или скорректировать мои наблюдения. Так что кое-какой инновационный бизнес всё-таки есть, но связан он со служебным положением.
Решение выглядело бы как своего рода либерализация. В частности : (а) статус научных и образовательных учреждений, со всеми положенными льготами и прерогативами, должен распространяться на соответствующие подразделения корпораций и на негосударственные фонды, при минимуме экспертиз; (б) часть отраслевых НИИ (и даже органов сертификации) следовало бы демонополизировать и трансформировать в негосударственные учреждения (довольно странно выглядит единый государственный отраслевой НИИ для полностью частной целлюлозной промышленности – кстати, в своё время основанный при её тресте); (в) холдинговая прибыль, возникающая при удорожании активов предприятий должна рассматриваться как специфический доход со специфической пониженной ставкой; (г) инновационные затраты предприятий учреждений могут считаться чем-то отчасти идущим на уменьшение налогооблагаемой прибыли, а частично и на пожертвования; (д) прибыль от перепродажи объектов интеллектуальной собственности должна повидимому считаться холдинговой прибылью; (е) необходимо удешевление процедуры получения патентов и иных свидетельств на интеллектуальную собственность, вплоть до практики “дешёвого флага” при регистрации иностранных разработок, разумеется, с чисткой соответствующих учреждений; (ж) для привлекаемых из-за границы носителей и разработчиков интеллектуальной собственности, включая репатриантов, необходимы дополнительные льготы, вероятно, с региональной привязкой; (з) часть предусмотренных для Сколково льгот должны распространяться и на иные подобные, может быть более скромные проекты; (и) необходимо общероссийское совещание по оптимизации и автоматизации документооборота бюджетных учреждений с участием всех заинтересованных сторон, включая прежде всего бизнес, общественные организации и федеральные ведомства; (к) научно-технические общества должны получить больше возможностей учреждать предприятия и учреждения; (л) вопрос о ФАНО и его связи с академическими структурами остается дискуссионным, в том числе политическим.
Только в настоящее время, и только в связи с налоговой реформой и реформой брачного законодательства, встал вопрос о частной интеллектуальной собственности. В этом вопросе совершенно необходима дискуссия как людей науки, так и правоведов. Нельзя исключать того, что режим единоличной собственности (и собственности негосударственных организаций) на интеллектуальный капитал должен быть особо льготным. К несчастью, достаточного корпуса юристов по этой сфере права (а также, конечно, по специальному патентному праву) в РФ пока что нет, и предстоит очередное “обучение на ходу”. Нас может только утешать, что правоведов и экономистов по землепользованию и земельной ренте (аналогичной интеллектуальной) тоже в сущности почти не было…
На самом деле, рентный компонент в российском народнохозяйственном развитии не следует недооценивать. Среди отечественных богатств земли и мозги занимают не последнее место, в то же время дискуссии об оптимальном взыскании земельной и интеллектуальной ренты в обществе, увы, немного. До обидного немного. Неучтенная рента, в свою очередь, иногда взыскивается методами оргпреступности , а не взысканная – порождает разруху. Но вышеупомянутый академик мог бы почаще об этом напоминать”.
Игорь Бобров – кандидат экономических наук, специально для ИА “Реалист”