За последний месяц в Афганистане резко участились случаи атак смертников. Только на прошлой неделе взрывы прогремели в Кабуле, а также провинциях Гельманд, Нангархар и Герат. В совокупности атаки послужили причиной гибели более 50 человек, ещё около 140 получили ранения.
Самыми смертоносными оказались январские события, когда в одном лишь Кабуле погибли 150 человек, включая граждан иностранных государств. Тогда нападениям в различные дни подверглись, в частности, правительственный квартал, военная академия. Как такое возможно? – спрашивали афганцы. Особенно много вопросов вызвала у них атака на одну из самых охраняемых гостиниц Кабула “Интерконтиненталь”. Куда смотрела охрана? Почему службы безопасности не предотвратили проникновение боевиков “Талибана”* в здание под видом посетителей? Почему ни они, ни их автомобиль не были подвергнуты обыску? Откуда им стало известно о расположении помещений внутри отеля и как принадлежавшее им оружие заранее было доставлено в их номера?
“Размотать” этот клубок узелков не менее сложно, чем распутать легендарный гордиев узел. Пока этим занимается Управление национальной безопасности (УНБ) Афганистана, сообщим, что в экспертной среде указывают на несколько факторов, которые могли способствовать росту жертв среди гражданских лиц, в ряду которых – возросшая активность военного характера США в Афганистане. Тут и визиты в Кабул высокопоставленных американских военных чиновников, в том числе и министра обороны США генерала Джеймса Мэттиса, и прибытие из США одной тысячи военных советников, и поставка в распоряжение афганских военно-воздушных сил четырех многоцелевых вертолётов модели UH-60 Black Hawk, и самолёта-штурмовика A-29 Super Tucano, оснащённого 113-килограммовыми авиабомбами с лазерным наведением GBU-58.
На фоне этих событий, придающих всему особенно тревожный характер, отчетливо выявляются недостатки самой афганской системы обеспечения безопасности. По мнению известного кабульского политика Саида Исхака Гилани, афганские спецслужбы находятся в руках иностранцев. Они доверяют только собственным спецслужбам или тем сотрудникам, которых сами подготовили, поскольку в противном случае это может угрожать их интересам. По его словам, представители правительства Афганистана вели переговоры с “Талибаном”* в Катаре, Дубае, Азербайджане, Омане… Но эти представители были сотрудниками спецслужб, поэтому они не могли выступать от лица афганского народа, от которого ничего нельзя скрыть. Подобная скрытность со стороны правительства вызывает у людей подозрения в нечестности этих переговоров.
Не так давно бывший глава УНБ Амрулла Салех подверг резкой критике действия его нынешнего руководителя Мохаммада Масума Станикзая, заявив, что в то время, когда начальник разведки занят переговорами с политической оппозицией, не стоит ожидать эффективной работы руководимой им структурой. По словам Амруллы Салеха, в последнее время один из самых доверенных лиц президента посвящает большую часть своего времени встречам с представителями действующего губернатора Балха Атта Мохаммада Нура, и последствия невнимания Станикзая к прямым служебным обязанностям могут быть плачевны. А депутаты национального парламента Хомаюн и Кадир пошли еще дальше. Они обвинили, правда, пока голословно, советника президента по вопросам национальной безопасности Мохаммада Ханифа Атмара и того же Станикзая в поддержке группировки “Исламское государство” (запрещена в РФ), в последние месяцы повысившей активность на севере страны и взявшему на себя ответственность за ряд терактов.
Известно, что сила спецслужбы любого государства определяется рядом факторов. Кроме материально-технических ресурсов, это – прежде всего надежность кадров и их профессиональная квалификация, качество и оперативные возможности агентурного аппарата, социальная поддержка. Примерно таковой была афганская госбезопасность в годы советского присутствия в Афганистане. Тогда она превратилась в одну из самых мощных спецслужб Востока. Сегодня это представляется, как “преданье старины глубокой”: нет эффективной информационной системы, позволяющей знать “подноготную” того или иного афганца, чтобы его арест имел смысл, иначе настоящие террористы будут оставаться на свободе. Практически нет захватов пленных, их документов, или ликвидаций сети агентов в различных властных структурах, в особенности в полиции, в подпольных организациях сторонников талибов в городах.
Ещё один штрих в истории про слабость афганских спецслужб – коррупция. В свое время за организацию побега заключенных из кандагарской тюрьмы талибы заплатили начальнику управления безопасности Кандагара, начальнику полиции и начальнику тюрьмы $1 млн. “Они нам предоставили возможность спокойно взорвать ворота тюрьмы и не торопясь вывести всех своих заключенных из тюрьмы”, – рассказал “пресс-секретарь” лидера “Талибана”* Муллы Омара Забиулла Моджахед. И это далеко не единичный случай.
Не так давно министр внутренних дел Афганистана Вайс Ахмад Бармак выразил обеспокоенность в связи с несанкционированной деятельностью служащих полиции. В ходе встречи с депутатами Мешрано Джирги, верхней палаты афганского парламента, глава МВД отметил, что только в Кабуле около 400 полицейских фактически находятся в подчинении влиятельных лиц и неподконтрольны своему ведомству. Он также обратил внимание на то, что за прошедшие несколько лет около 700 служебных автомобилей полиции под различными предлогами были переданы представителям других отраслей власти. В министерстве обороны страны также выражали обеспокоенность в связи с ростом числа атак смертников с использованием служебных автомобилей и оружия.
Выступая в Кабуле на конференции по борьбе с коррупцией, глава государства Ашраф Гани выразил уверенность в том, что именно в МВД ИРА в настоящее время наблюдается самый высокий уровень коррупции. “В области безопасности в текущем году мы собираемся сосредоточить усилия на МВД, – сообщил Гани. – Министерство внутренних дел является средоточием коррупции в секторе безопасности, что недопустимо, и в этом отношении будут проведены реформы”.
Глава государства не уточнил, какие конкретные меры будут приняты в рамках этой реформы. Между тем широкую общественность интересуют именно детали нового плана обеспечения безопасности, скажем так, “задний план” реформ. А именно – будет ли устранено кумовство и этнический фаворитизм, прекратится ли набор сотрудников за счет личных связей, без учета их профессиональной пригодности, будет ли положен конец лояльности многих сотрудников своим этническим лидерам, а не разведывательному ведомству, не приведут ли реформы к тому, что афганские силы безопасности покинет целый слой людей, которые были связаны с Народно-демократической партией Афганистана (НДПА) и “корпусом моджахедов”. Вместо ответа на эти и подобные им вопросы президент заявил, что правительству не хватает ресурсов для того, чтобы самостоятельно поддерживать безопасность в стране. Эту его риторику на экспорт можно понять – действуй по принципу “Проси двугорбого верблюда – дадут одногорбого”.
Однако дело – в другом. Всякий, кто внимательно следит за событиями в Афганистане, знает, что основным фактором, ослабляющим качество действий афганских сил национальной безопасности, является разрозненность элиты, прежде всего, по этническому критерию, а также по приверженности внешним кураторам. Ярким проявлением этой разобщенности являются взаимоотношения между проамериканским президентом Ашрафом Гани и главой так называемого правительства национального единства Абдуллой Абдуллой. Пуштунское население воспринимает второго человека в государстве доктора Абдуллу Абдуллу как представителя национальных меньшинств, выходца из Панджшера, хотя он по отцу является пуштуном. Для большинства же влиятельных северян президент Ашраф Гани – неприемлемая фигура.
По мнению многих экспертов, эти двое еще с момента избрания Ашрафа Гани президентом Афганистана не ладят между собой и поглощены больше внутренней борьбой, а не противодействием реальным врагам государственного строя. Выводы напрашиваются сами собой, а в голове звучит аналог известной русской пословицы про двух медведей в берлоге, которая так близка каждому афганцу: “Если два быка впрягутся в одно ярмо – и кустам и камням достанется”.
По твердому убеждению политика-оппозиционера Анвар уль-Хака Ахади, “если бы во главе государства стоял только один из этих “быков”, дело всё равно бы не сдвинулось с места, так как они оба не способны править страной”. Эта проблема оказывает влияние на политическую обстановку в стране и уже привела к потере духа сотрудничества и совместной работы афганских спецслужб. Не случайно, что за последние годы один за другим менялись их руководители.
По словам другого отставника генерала Джавида Кохистани, отдельная часть элиты (читай: президент Гани и его окружение) использует вопросы безопасности в качестве орудия для увеличения влияния того или иного этноса. “Для этого они вступают в сговор с иностранными державами (читай: США) и сотрудничают с ними в переброске боевиков на север Афганистана (именно этот регион рискует превратиться в арену не только кровавой междоусобицы между различными афганскими военно-политическими фракциями, но и противостояния США и России), чтобы, по их собственному выражению, не допустить роста влияния известных военачальников на севере, разрушить их базы и лишить их поддержки со стороны населения. При этом отдельные функционеры в государственной системе ограничивают проведение войсковых операций и тем самым создают условия для лучшего маневра иностранных боевиков (читай: запрещенного в России “Исламского государства”) в северной части. С учетом этих факторов, а также масштабной коррупции, которая уже стала частью культуры, и нового всплеска производства и трафика наркотиков в стране, будущее Афганистана представляется темным и мрачным”.
*Деятельность организации запрещена на территории Российской Федерации по решению Верховного суда.
Борис Саводян – эксперт по Афганистану, военный переводчик, специально для ИА “Реалист”