Несмотря на то, что с момента перехода к демократическим институтам прошло почти три десятилетия, Россия всё ещё остаётся молодой демократией. Сегодня уже понятно, что перенимать западный опыт, с его ошибками и недочётами, не совсем правильно, а восточные политические практики имитационной демократии лишь усугубляют проблемы, связанные с экстенсивным ростом бюрократии и силового аппарата. В связи с этим определённый интерес вызывает ближневосточный опыт, ведь, несмотря на практически полное отсутствие демократий в этом регионе, арабо-мусульманская философская традиция на протяжении веков пыталась нащупать свой собственный путь к установлению народовластия, которой, возможно, пригодится и нашим элитам. Соответственно, данный материал представляет собой наиболее значительные уроки, из которых можно подчерпнуть если не готовые решения, то пищу для размышлений уж точно.
Урок №1: Свобода выбора и понимание ответственности – залог жизнеспособности системы
Хариджиты сегодня известны среди мусульман, в основном, с негативной стороны: убийство двоюродного брата пророка Мухаммада, четвёртого халифа Али, а также начало полномасштабной гражданской войны, повлекшей за собой раскол религии – всё это не способствовало росту популярности данного течения ислама. Однако, рассматривая практикуемые ими в сфере власти и управления обычаи, можно заметить, что именно хариджиты наиболее близко подошли к установлению демократических институтов. Если сунниты стремились установить племенную монархию, а шииты – наследственную, то хариджиты изначально рассматривали приоритетом массовое политическое участие. По их убеждениям, халиф должен был избираться войском методами прямой демократии, причём, в отличие от других течений ислама, кандидатом мог стать любой совершеннолетний мужчина, прошедший военную службу – вне зависимости от своей расы или национальной принадлежности. Более того, не существовало никаких институтов контроля за допуском кандидатов, таких как собрание старейшин или совет полководцев, поэтому выдвигать кандидатуру можно было любому. Рассматривая исламское государство не как империю, а как воинствующую церковь, хариджиты понимали, что успех дальнейшей экспансии зависит от наиболее эффективного возможного руководства, а также осознания ответственности за свои действия. И если ценные кадры возможно отыскать не только среди арабов, а все мужчины осознают тяготы военной службы и знают, какой кровью даются ошибки лидеров – в таком случае результаты голосования действительно выявят достойного лидера.
Урок №2: Чем прочнее лидер связан с обществом, тем лучше
Ибн Халдун – один из величайших исламских политических философов XIV века, анализируя древнегреческие труды о политике, сделал, возможно, одно из наиболее важных открытий в этой области, объяснив многие реалии современного мира. Его перу принадлежит термин “асабийя”, который на другие языки можно перевести лучше всего как “идентичность” или групповое чувство – однако, существуют некоторые отличия. Асабийя предполагает не только то, что конкретный человек соотносит себя с конкретной общностью, но и обратный факт, что общность принимает его как своего члена и старается защитить. Важно, что асабийя является мерой относительного измерения силы коллектива – чем она выше, тем выше шанс сообщества увеличить свою собственную власть и найти наиболее сильного лидера в своих рядах. Более того, если идентичность в западном понимании скрепляют, в основном успехи (победы, рост благосостояния, преодоление кризисов и так далее), для асабийи определяющим моментом является наличие общих страхов, причём, чем они выше, тем выше сплочённость группы и стремление удерживать власть мёртвой хваткой.
Сегодня данные теоретические модели также не потеряли актуальности – такие тенденции, как рост экономического неравенства, распад среднего класса и всё большая трансформация правящих элит в кастовые сообщества, на фоне глобальных вызовов для всего человечества значительно повышают спрос на сильных лидеров, не боящихся принимать крутые меры. Но не перестаёт вызывать удивление игнорирование того факта, что принятие подобных радикальных решений обусловлено не столько личностными особенностями лидера, сколько его прочной связью с остальным обществом, а значит, и максимальной степенью легитимности – если не обращать на это внимания, то растёт только сила самого лидера, но не представляемой им группы, что порождает культ личности с самыми неприятными последствиями.
Урок №3: Западные технологии успешны, но и местные реалии игнорировать нельзя
“Братья-Мусульмане” на политической арене ближневосточного региона появились отнюдь не внезапно, став естественной реакцией ослабление традиционных институтов и местной версией реформ Мэйдзи. Коренным переворотом в мышлении данной группы стало осознание, что привлечь людей к идее возвращения халифата через одни лишь проповеди вряд ли возможно – главным образом благодаря устоявшемуся образу теократического правления как авторитарного и ограничивающего представительство широких народных масс. На помощь пришёл западный опыт, который был интерпретирован совершенно особым образом: орден богословов стал политической партией, проповедующей долгое время в подполье, но рекрутирующей сторонников и показывающей важность политического участия каждого. Подобные шаги работали на опережение, поскольку светские диктатуры Египта, увеличивая благосостояние граждан за счёт радикальных экономических преобразований, автоматически и увеличивали ряды сторонников большего политического плюрализма.
Хотя существует мнение, что опорой данной организации умеренных исламистов является городская беднота, это не совсем соответствует действительности – в процессе своего развития “Братья-мусульмане” всё больше стали работать с молодёжью из среднего класса, понимая, что именно эти молодые и образованные специалисты станут в будущем наиболее устойчивым электоратом. Подобная предусмотрительность в поддержании уровня популярности среди всех слоёв населения показывает устойчивость самой партии, а также постоянные внутренние трансформации идеологии в соответствии с запросами новых сторонников – однако основа в виде “демократического ислама” по-прежнему остаётся неизменной.
Урок №4: Постмодерн крушит, прежде всего, догматизм
“Арабская весна”, кто бы что не говорил, была именно бунтом молодёжи. Той самой образованной, но безработной молодёжи из среднего класса, о которой было написано выше. И кто бы не воспользовался этим процессом в собственных целях, например, те же “Братья-мусульмане”, важно, что сами революционные процессы были спровоцированы не идеологами, а реальным кризисом политических систем в арабских странах. Более того, отличительной чертой данного постмодернистского процесса была скорость крушения распространяемых догматических установок по всему региону – даже лозунги достижения абстрактной “справедливости” всё больше вытеснялись требованиями решить конкретные экономические проблемы. Именно подобная деидеологизация революционных процессов стала причиной потери какого-либо содержания в слове “революция”, а также закрепление по всему миру в массовом сознании идеи о негативном характере любых протестных акций, пока гражданам есть что терять. По этой же причине можно не опасаться любых подобных процессов в России – экономика даже в последние вспышки кризисов оставалась на достаточно высоком уровне, препятствующим радикализации оппозиции – абстрактными идеями и красивыми словами на баррикады вывести людей уже невозможно.
Развитие идей демократии не прекращается во всём мире, а не только на Западе или Ближнем Востоке – демократия развивается и в России, в том числе и с приходом новых демографических групп. Однако важно устанавливать приемлемые институты, чтобы возникающие новые практики были формализованы и рациональным образом использовано на благо политической системе, а не во вред – в условиях, когда пересаженные западные институты в России испытывают всё больший кризис, актуальность предлагаемых ближневосточными странами идей возрастает всё больше.
Антон Долгих – политолог, специально для ИА “Реалист”