Согласно официальной версии: 21 апреля 1996 года возле села Гехи-чу погиб первый президент Ичкерии Джохар Дудаев. Почти никто в эти дни не откликнулся на эту дату. И это закономерно.
В январе 1995 года, при разборе бумаг, лежавших у Джохара Дудаева в его кабинете, запомнилось письмо, направленное ему, по-моему, в 1990-м году тогдашним министром обороны СССР маршалом Язовым. Подлинник этого письма должен храниться сейчас у Анатолия Сергеевича Куликова, но, насколько мне не изменяет память, текст был приблизительно таким: “Уважаемый Джохар Мусаевич! Вы просите, что бы все военнослужащие Советской Армии, призванные с территории Чечено-Ингушской ССР, были отправлены для прохождения службы на территорию республики. Но, как военный человек, Вы должны прекрасно понимать, что в многонациональном государстве, учитывая сложную структуру вооруженных сил, это в принципе невозможно!”
То есть главный лозунг у тогдашней ичкерийской элиты был один – отделиться. А потом заполучить старые качалки Грознефти и зажить как в Кувейте… И все?
Главная беда ичкерийской элиты в то время состояла именно в том, что они совершенно не осознавали своих возможностей и абсолютно занизили свой уровень притязательности.
Уверен, что в начале 90-х у чеченского народа была совершенно реальная возможность занять ключевые политические, административные, экономические и финансовые позиции не только в России и бывшем СССР, но даже на части пространства стран Варшавского договора.
Ибо, по моему мнению, свой невероятный по стечению обстоятельств исторический шанс чеченская элита удивительно расточительным образом упустила именно в начале 90-х, причем именно из-за неспособности сплотиться и на десятилетия вперед рассчитать план политического развития.
Уникальный пик их возможностей пришелся как раз на 1992 год – первую половину 1993 года.
Мало кто сейчас реально представляет особенности того времени.
Страна потрясена произошедшим.
Спецслужбы во многом парализованы.
О промышленности и говорить нечего.
В этих условиях именно чеченский этнос в тот период являлся самым пассионарным, организованным, сплоченным и финансово достаточным не только на территории России, но и всего бывшего СССР.
Плюс уникальный имидж: достаточно тогда было появиться на самом криминализированном рынке (коих тогда нарождалось великое множество) одному человеку и спокойно сказать “Я – чеченец!” и все местные и иные этнические группировки сразу отступали.
Тогда не было еще “Газпрома” и “Юкоса”, “Лукойла” и “Норильского никеля” и т.п. Все еще было не приватизировано! Да и правила, по которым это все можно разобрать по карманам, еще не определены!
О влиянии чеченской диаспоры на тогдашние банки говорить вообще смешно, помня о знаменитых АВИЗО.
Руслан Хазбулатов – председатель Верховного Совета Российской Федерации, входил в первую тройку лидеров страны. Тот же Джохар Дудаев вполне мог претендовать на высшие должности в министерстве обороны России.
Кстати, в минобороны и погранвойсках было еще и достаточно много генералов и офицеров, женатых на чеченках или ингушках.
Асламбек Аслаханов, возглавлявший тогда профильный комитет Верховного Совета, – весьма влиятельный в правоохранительных органах человек, вполне мог претендовать на пост министра внутренних дел.
В Генеральной прокуратуре в то время довольно много известных следователей – выходцев из Ингушетии.
Асламбек Гаджиев – прекрасный кандидат на пост вице-премьера или министра природных ресурсов. И много-много других людей.
Огромная, объединенная уникальным этническим единством, историей, культурой и языком, группа людей.
А сколько у них было сторонников и добровольных помощников как среди людей, близких в первым руководителям страны, так и среди политиков, руководителей СМИ, многочисленных журналистов и журналисток…
Очень символично смотрелась в 1995 году библиотека Джохара Дудаева в его доме в Катаяме: на полу лежала огромная гора книг с дарственными надписями – весьма подобострастного содержания.
Причем подписаны эти книги были не только российскими писателями и журналистами, депутатами Государственной думы и членами Совета Федерации, но руководителями российских республик и областей (не только мусульманских), известными бизнесменами и финансистами.
Не говорю уже о многочисленных лидерах стран как бывшего СССР, так и дальнего зарубежья. США и Британию не забываем!!!
Возможности для чеченского этноса открывались от Сахалина до Берлина! Но политические цели неожиданно были предельно заужены и минимизированы…
Зачем делить Урус-Мартан с Ачхой-Мартаном, или Аргун с Шали, когда можно решать судьбу одной пятой земного шара? Ичкерийская элита абсолютно не смогла воспользоваться невероятной исторической возможностью! Не хватило политического и стратегического видения, умения определять цели и объединять единомышленников для их решения.
Хорошо помню амбивалентность (раздвоение эмоций) у многих московских чеченцев в 1995 -2000 годах.
С одной стороны, они, безусловно, были на стороне своих родственников, с другой – они просто не могли себе ответить на вопрос: “Зачем им эти бородатые люди, бегающие в горах, если у них здесь все “в шоколаде”? Когда эти ребята с гор ничего, кроме новых и многочисленных проблем, им не приносят…”
Особые проблемы для чеченства как историко-этнического явления, как и ожидалось, создали прибывшие арабы. Чеченство веками держалось на статусе и традициях рода (тейпа), семьи, авторитете предков и родственников.
Салафизм – особый социальный лифт, в котором главное – личные качества человека. Все остальное –- не считается! Характерный пример – судьба небезызвестного Саида Бурятского.
Мальчик без отца, воспитывавшийся у матери-одиночки в Бурятии приехал на Кавказ и за два года стал одним из самых знаменитых проповедников. Кумиром некоторой части молодежи.
В этом контексте хорошо вспоминаю ситуацию февраля 1995 года. В известном селе обедаю в гостях у двух очень, исключительно уважаемых чеченских старейшин. Включен телевизор. Вдруг одна из российских журналисток, то ли за деньги, то ли по недомыслию, восторженно и восхищенно говорит о некоем Мовлади:
– Сегодня это самый престижный жених Чечни!
Уважаемые люди что-то раздраженно говорят друг другу.
Спрашиваю:
– Что такое?
Собеседники явно не желают об этом говорить и жестко уходят от ответа.
На обратном пути к машине настойчиво опрашиваю своего спутника:
– Сайпутдин! О чем они говорили? Пару слов я понял! И, вообще, это почти что мой ичкерийский визави!
Сайпи с явной неохотой, но отвечает:
– Ты понимаешь! Как тебе сказать… Его мама без папы родила… Не может он быть у нас престижным женихом. Кто ваш телевизор слушает – вдруг он и в правду подумает, что у нас сейчас в Чечне из нормальной семьи за такого могут приличную девушку отдать! Нехорошо они у вас по телевизору говорят!
Уверен, что салафизм и чеченство в принципе не совместимы. Попытки объединить все это неизбежно были обречены на провал! А история сослагательного наклонения не имеет. Не делю для себя чеченские войны на первую и вторую.
Считаю, что Кавказская война началась в 1991 году с предпринятой Александром Руцким неудачной попытки высадки войск в Ханкале. И закончилась терактами в начале 2000-х гг., гибелью Масхадова и Басаева. Двенадцатилетняя война. Но ее результат был почти полностью предрешен в 1992-1993 годах. Дальше исторические закономерности уже сами делали свое дело.
Можно было начинать штурмовать Грозный и в 1994, и в 1996, можно было вводить и выводить войска. Объективные законы истории и политики были беспощадны – движение в неправильном направлении неминуемо приводит в тупик. Поэтому, наверное, почти никто и не вспомнил в эти дни о Джохаре Дудаеве?
Владимир Ворожцов – российский государственный деятель, генерал-майор внутренней службы в отставке
