Дмитрий Журавлев: Снижение уровня конкуренции делигитимизирует выборы

Интервью

“Реалист”: 5 февраля с.г. в Минобороны заявили о создании Главного военно-политического управления. В этот же день президиум генсовета “Единой России” принял решение о создании в центральном исполнительном комитете партии политического управления. Есть ли связь между этими событиями? Какую идеологию будут пропагандировать эти структуры?

Дмитрий Журавлев: Когда в Министерстве обороны ликвидировали политическое управление, то его заменили Главным управлением по работе с личным составом. В принципе, структура политуправления не была полностью ликвидирована. И теперь она возвращается к своему первоначальному виду. Понятно, что политруки не будут обладать командными функциями. В советское время они то получали эти функции, то их теряли. Можно говорить о воссоздании института политруков. По большому счету, сейчас офицеры-воспитатели личного состава – “бескрылые чайки”. По сути они выполняют роль политруков, но без больших полномочий.

Что касается идеологии. С одной стороны, она запрещена Конституцией. С другой – в реальности идеологии живут всегда. Не бывает обществ без идеологий. Вопрос в другом. Армия – вертикальная структура с жесткой системой управления. Что она будет транслировать? Очевидно, это будет величие страны и любовь к Родине. Но это должно быть как-то формализовано и юридически оформлено. Должна быть форма, которая будет единой для всей системы. Не просто же каждый политрук в меру своих представлений о мире будет вести работу с личным составом.

Формализация плохо соотносится с Конституцией. В этом смысле Конституция у нас слишком либеральная. В любой стране есть идеология. Она есть и в США, и в Европе. Но в России сделали вид, что её нет. И теперь, учитывая, что в самом создании политуправления нет ничего принципиально нового, и от этого в армии мало что изменится, остается открытым вопрос: “Как легитимизировать субъект трансляции?”.

Что касается политического управления партии, будь то “Единая Россия” или любая другая партия, то это странно звучит. Поскольку партия – политический институт. И какое управление, кроме политического, в ней может быть. Конечно, это вопрос языковой, а не смысловой. С языковой точки зрения, политическое управление политической партии звучит странно.

“Реалист”: До выборов президента России осталось 38 дней. Есть ли внешние и внутренние угрозы для президентской кампании?

Дмитрий Журавлев: Главная внутренняя угроза – явка, поскольку одна часть избирателей уверена в поражении своих кандидатов и не желает идти голосовать, а другая – в победе, но тоже не горит желанием участвовать в выборах. К сожалению, это психологическая проблема. Например, так было на выборах президента Чехии. При наличии явного лидера в лице действующего главы государства Милоша Земана возникли сложности, связанные с тем, что часть его сторонников не пришла на избирательные участки.

До выборов в России я не ожидаю каких-либо эксцессов. Поскольку все участники президентской гонки не заинтересованы в исключении из итогового списка для голосования. Уличная оппозиция сейчас не готова к решительным действиям. Есть теоретическая опасность, что будут сниматься кандидаты. Хотя это маловероятно, не для того они рвались участвовать в выборах. Однако такое развитие событий стало бы проблемой. Снижение уровня конкуренции опасно для выборов, поскольку оно делегитимизирует выборы и снижает явку.

Внешняя опасность – давление на российскую элиту, которое уже идёт, а также непризнание легитимности избирательного процесса. Очевидно, что Запад не хочет признавать выборы президента России. Им нужен только повод. Хотя на примере с недопуском наших спортсменов к Олимпийским играм и повод не особо нужен. Когда что-то очень надо, то повод высасывается из пальца.

Однако непризнание итогов выборов и опасность экстремистских выступлений оппозиции больше относятся не к выборам, а к поствыборному периоду. Поскольку нужно бороться не с процессом, а с результатом выборов. Мы все понимаем, каким будет итог предстоящего голосования. Тогда Запад выступит с демаршем и заявит о незаконности избранного президента. Это может послужить качественному усилению антироссийских санкций. Не просто 200 человек впишут в какой-то список. А начнется санкционная война с российской экономикой, в первую очередь, с её сырьевым сектором. Чтобы продавить новый пакет санкций американцам нужно убедить европейцев в нелегитимности власти в России. Потому что страдать от энергетических санкций в первую очередь будет Европа. Насколько США в этом преуспеют, во многом зависит и от ЕС, и от России.

“Реалист”: Некоторые эксперты и аналитики вновь заговорили о проблеме транзита власти в России? Начался ли этот процесс?

Дмитрий Журавлев: Если под “транзитом власти” понимать определение преемника, то процесс ещё не начался. Звучат разные фамилии “преемников”, порой слишком неправдоподобные. Хотя, если бы в начале 1999 года сказали, что Путин будет президентом, то мало бы кто в это поверил.

Транзит власти в президентской республике не может происходить слишком долго. За шесть лет нового президентского срока может произойти всё что угодно. Человек, который сегодня выглядит как наиболее вероятный преемник, может к тому времени уже и не являться таковым.

Преемник – человек, которого выдвинет президент. Да, у Путина огромный авторитет, его поддерживает значительная часть граждан, но преемника должны будут избрать на выборах. В этой связи большую роль будут играть личные качества преемника. Эту роль они начнут играть не сейчас, а через год-два. Потому что общественное мнение – сиюминутное явление. Конечно, можно заранее сформировать мнение граждан и удерживать его на нужном уровне, но это требует больших усилий. Не думаю, что сейчас у России есть время и силы для этого.

Если не произойдет резкого обострения отношений с Западом либо внутренних эксцессов, то запуск операции преемник начнется в последние два года следующего президентского срока Путина. В любом случае, преемник – не трансляция власти в смысле её смены, а передача Путиным части своего авторитета другому лицу. Без авторитета Путина никакой преемник не победит, каким бы опытом и талантами он не обладал.

Это связано с тем, что главные вопросы в России решает один человек – президент. Поэтому кем бы ни был преемник, он всегда стоит после первого лица. В глазах населения немалый авторитет есть у Сергея Шойгу, Дмитрия Медведева, Вячеслава Володина, Валентины Матвиенко. Но пока Путин – первый человек в стране, степень заслуг того или иного политика или министра мало видна. Во времена Бориса Ельцина также мало понимали, кто принес больше пользы, а кто вреда. Поэтому сложно превратить преемника в политическую фигуру задолго.

Дмитрий Журавлев – директор Института региональных проблем, специально для ИА “Реалист”

Беседовал Кирилл Джавлах – заместитель главного редактора ИА “Реалист”