РПЦ стоит на пороге глобальных перемен

Сегодня Русской Церкви нужно признать, что на повестке дня серьезные, глобальные, неизбежные перемены. Вопросы, в чем эти перемены должны состоять и как далеко могут зайти, вызывают страх и поэтому почти не обсуждаются. И это понятно – ведь ограничиться обсуждением литургических и языковых реформ не получится. Проблема гораздо глубже.

Заключается она в том, что сегодня необходимо не просто точное прочтение Евангельского Послания (назовем его так обобщенно), чтобы найти подходящую цитату к тому или иному событию, – необходимо точное понимание Послания. В силу того, что мы сегодня сталкиваемся со все большим количеством глобальных и сложных перемен (мировая политика сегодня демонстрирует симптомы глубокой растерянности, близкой к панике – отсюда стремление при любом вызове хвататься за оружие) Послание становится все менее понятно, все менее востребованы конкретные тексты, так как они уже с большим трудом напрямую подходят к происходящему.

Как следствие, возникают «посредники», «переходники» – массовая и вульгарная экзегеза, которой сегодня занимаются все, кому не лень, возникает православный талмудизм, толкующий толкования и толкования на толкования и находящий в итоге именно те ответы, которых ждут, а не которые правильны. То есть происходит попытка найти в Писании смысл, который раньше найти не удавалось, актуализировать его в рамках тех вызовов, которые сегодня всем бросает время.

Таким образом, проблема только усугубляется, так как толкования до бесконечности дробят тексты и смыслы, приходя к сверхмалым величинам, неразличимым ни глазом, ни разумом. «Что такое стул? Стул – это ножки, спинка, сиденье. А что такое ножки? Ножки – это дерево, краска, лак. А что такое дерево? Дерево – это корни, ветви, листья, кора. А что такое ветви? Это…» И т.д., пока стул не будет превращен в пыль.

Именно поэтому, кстати, сегодня так популярна восточная мистика, которая стремится разложить человека на дхармы и увести от тревожной, зловещей реальности в блаженное ничто, уравнивающее части и целое. То самое «ничто», которое, по мысли К. Льюиса «достаточно сильно, чтобы украсть лучшие годы человека, чтобы отдать их даже не услаждающим грехам, а унылому блужданию бессодержательной мысли».

Борис Якеменко – историк, заместитель директора Центра исторической экспертизы при РУДН