Атака на перерабатывающие мощности Saudi Aramco есть не что иное, как прямой вызов системе международной энергетической безопасности. И без того турбулентный и не всегда предсказуемый нефтяной рынок вступает в фазу сверхчувствительности, за первыми проявлениями которой мы наблюдали в течение первых же часов после атаки. Моментальный скачок котировок на 10% – тому прямое доказательство.
При этом вопрос сводится не столько к сокращению экспорта саудовской нефти на 5 млн баррелей в сутки (резервной нефти хватит до стабилизации ситуации и восстановления инфраструктуры), сколько в формировании новой методики ведения гибридных войн, заключающейся в использовании весьма богатого инструментария «энергетического терроризма».
Не случайно, что за атаками в Абкайке и Хурайсе последовали заявления руководства ряда стран-экспортеров нефти о намеренности усилить контроль над своей энергетической инфраструктурой. С подобных позиций выступила и Москва, для которой обнародованная New York Times в июне текущего года информация о возможности осуществления кибератак американскими хакерами по российским энергосетям является сигналом о формировании своего рода моды на «инфраструктурные войны».
Кому все же была выгодна атака по крупнейшим нефтеперерабатывающим мощностям международного значения? Попробуем рассмотреть три версии, которые, на наш взгляд, имеют одинаковые шансы быть оправданными.
- Хуситы. Разумеется, гражданская война в Йемене с непрямым вовлечением в нее Ирана и Саудовской Аравии объясняет многое. «Ансар Аллах», традиционно поддерживаемый Ираном, воюя против поддерживаемого саудитами йеменского правительства, не раз осуществлял операции с целью нанесения урона саудовскому нефтяному сектору. В частности, известны случаи (2018 и 2019 гг.), когда хуситами, контролирующими основные порты на побережье Баб-эль-Мандебского пролива, были нанесены удары по саудовским нефтяным танкерам. И в этом смысле атака по нефтеперерабатывающим мощностям Saudi Aramco вполне вписывается в общую «методологию» хуситской борьбы. Следовательно, заявление хуситов о своей причастности к атаке выглядит вполне логичным. Впрочем, есть некоторые сомнения относительно финансовых и технических возможностей повстанцев самостоятельно провести подобную акцию, сравниваемую некоторыми экспертами и политиками с терактами 11 сентября 2001 года.
- Иран. Заявления некоторых американских сенаторов, а также госсекретаря Майкла Помпео о причастности Ирана к атаке также не лишено оснований. По крайней мере, геоэкономическая архитектура Ближнего Востока вполне органично может сгенерировать подобную ситуацию. Особенно в связи с «ормузской кампанией» Трампа, предполагающей создание международной коалиции по обеспечению безопасности коммерческого судоходства в проливе. Кампанию эту в Иране вполне справедливо рассматривают в качестве продолжения санкционной политики Вашингтона, реагируя на нее угрозами о перекрытии данного «бутылочного горлышка» мировой нефтяной системы. Известны слова иранского лидера Хасана Рухани о том, что при соответствующем раскладе «ни одна капля нефти не выйдет за пределы Персидского залива». Саудовская Аравия, традиционно выступая в качестве сателлита США на Ближнем Востоке, является одним из главных участников «ормузской кампании» и ключевым региональным оппонентом Тегерана. Оба государства не первое десятилетия ведут напряженную конкуренцию за право получения статуса первой региональной сверхдержавы. Подобная мозаика, а также вероятность поддержки Тегераном повстанцев в Йемене, делает «иранский сценарий» осуществления атак по саудовским энергомощностям вполне возможным.
- Саудовские элиты. В последние годы в Саудовской Аравии, особенно после массового ареста десятков принцев и миллиардеров в начале 2018 г., начался передел «нефтяного пирога». И далеко не все представители нефтяной элиты были довольны проводимой политикой. Наряду с этим в 2020-2021 гг. ожидается крупнейшее событие в мировой нефтяной индустрии – первичное размещение акций Saudi Aramco, обещающее принести компании до $2 трлн (по оценкам Reuters, 1% компании может составить $20 млрд). и тем самым стать крупнейшим IPO в истории. Атаки по мощностям компании, согласно экспертам с Уолл-стрит, уже успели обеспечить понижение стоимости компании на 300 млрд. Поэтому самых жестких проявлений бизнес-войн в данной истории также не следует исключать.
Есть, разумеется, и другие версии, которые сегодня активно тиражируются в медиа. То и дело разговоры заходят об иракском, а порой – израильском следе. Однако уже при первом приближении к этим версиям начинают проявляться признаки конспирологии. Думается, что основная аналитическая и разведывательная работа сегодня должна проводиться вокруг указанных трех версий. И не исключено, что на определенном этапе может оказаться, что, с учетом «коммерческого детерминизма» современной геополитики, все они имеют общее происхождение и являются разными сторонами одной и той же проблемы.
Ваге Давтян – президент Института энергетической безопасности (Армения), специально для ИА «Реалист»
