Политолог Андрей Серенко поводит первые политические итоги «вирусной» трансформации политической системы России:
«Коронавирус привел к первым любопытным изменениям в региональной и общефедеральной политике.
1. Публичный политический процесс обнулился, сформировав «партию власти» и «партию вируса» – как критиков (оппонентов) «партии власти». Все остальные партии исчезли из повестки, став неинтересными для общественного мнения и ненужными исполнительной вертикали. Формально они продолжают существовать, но, фактически, уничтожены вирусной повесткой.
2. Политическая борьба (борьба если не за власть, то влияние) происходит исключительно внутри новой «партии власти», между ее отдельными фракциями – правительство РФ, Администрация президента РФ, Госсовет, мэрия Москвы, в меньшей степени Госдума и Совбез. Оппозиционные и альтернативные партии из этой борьбы окончательно исключены. Даже формально.
3. Оппозиционные группы и политики вынуждены либо присоединиться к «партии вируса» и от ее имени продолжать критиковать «партию власти» за недостатки или сомнительные (на их взгляд) решения, либо уйти в информационное забвение (политически самоизолироваться).
4. Сектор критики «партии власти» со стороны оппонентов сжался до сегмента эпидемиологических мероприятий. Любая другая повестка сегодня общественным мнением воспринимается слабо или вовсе никак. Это еще больше сокращает активность противников «партии власти».
5. Карантинный режим лишил критиков «партии власти» остатков возможности действовать в реальном пространстве. Оппозиция загнана в гетто соцсетей, телеграм-каналов и собственных квартир. Нагнетание ужаса и паники – единственная возможность существования «партии вируса» (оппозиции) сегодня. Торговля страхом («Страхпром») – абсолютное содержание оппозиционной повестки. Различные фракции внутри этого гетто и «партии вируса» борются за свою аудиторию и друг с другом, соревнуясь в сочинениях на тему «мы все умрем».
6. Геттообразный образ политической жизни «партии вируса» (оппозиции), делают ее полностью зависимой от «партии власти». Критики властей могут существовать только за счет попыток перманентной дискредитации их действий и мер в антивирусной кампании. Самостоятельной позитивной повестки «партия вируса» предложить не в состоянии, в силу отсутствия понимания темы и доступа к реальным ресурсам влияния на ситуацию.
7. Различные фракции «партии власти» используют пространство ужаса, создаваемое «партией вируса» (оппозицией) для борьбы между собой – за влияние внутри «партии власти», в идеале – за доминирование в ней. Оппозиционная активность, окончательно утратив субъектность, превратилась в ресурс «партии власти».
8. Вирусная угроза способна вернуть значительной части властных институтов и конкретным политикам-администраторам кредит доверия общественного мнения. При условии, естественно, эффективности проводимых антивирусных мер. Критерий здесь один – уровень смертности от коронавируса. Не количество масок в аптеках, не наличие койкомест в больницах, не число заразившихся – все это имеет значение лишь при относительно низком количестве потерь. Пока для «партии власти» в РФ ситуация благоприятная, уровень смертности от коронавируса ничтожен (особенно на фоне смертей за рубежом). Именно поэтому «партия вируса» (оппозиции) не может сыграть сейчас на теме массовой гибели людей и вынуждена избрать в качестве объектов своих информационных атак «провалы в работе системы здравоохранения» (наличие масок и ИВЛ, количество мест в больницах и пр.). Хотя все это не более, чем манипуляции общественным мнением (стратегия «Страхпрома»), так как, единственный критерий эффективности работы власти и системы здравоохранения – это количество умерших от вируса людей. Все остальное от лукавого.
9. «Партия власти» будет использовать карантинный режим до тех пор, пока внутри нее не сформируется новый консенсус относительно соотношения сил. Спад эпидемии при этом будет играть вторичную роль. Новый политический режим в РФ формируется под карантинной публичной повесткой, но уже давно не определяется ею.
10. Оппозиционные группы, блокированные в «партии вируса», не в состоянии решить вопрос о возвращении в политическую реальность из формата гетто. Это произойдет только в результате согласия «партии власти». Следует ожидать активных мер со стороны «партии власти» по трансформации самих оппозиционных групп: из гетто будут выпущены новые оппозиционные акторы с номинальной субъектностью, фактически, обреченные стать частью системы посткарантинного политического режима».
