На прошедшем в Пекине форуме председатель Си Цзиньпин заявил, что инициированный им мегапроект “Один пояс – один путь” – это “путь мира, процветания, открытости и инноваций”. Что конкретно входит в “путь мира”, а что нет, на данный момент неизвестно. Эта инициатива – скорее попытка Китая экспортировать свой инфраструктурный пузырь в другие страны, с заведомо известным, неутешительным результатом.
Президент России Владимир Путин, выступив после хозяина форума, заявил о необходимости создания большого евразийского партнерства, которое свяжет Азию и Европу. Его формирование возможно за счет сложения потенциалов таких интеграционных форматов, как Евразийский экономический союз, “Один пояс, один путь”, Шанхайская организация сотрудничества, Ассоциация государств Юго-Восточной Азии. Для интеграции стран Евразии необходимо делать движение товаров на евразийском пространстве быстрым и удобным, нужно двигаться в сторону унификации норм технического регулирования как для традиционных промышленных и сельхозтоваров, так и для новой высокотехнологичной продукции, также необходимо снимать инфраструктурные ограничения для интеграции и создавать систему современных связанных транспортных коридоров. На самом деле, сделать это сейчас особенно сложно – все низко висящие экономические плоды политической дружбы с Пекином были собраны с момента присоединения Крыма. Надеяться на магию Шелкового пути, как показали три года, бесполезно – он пока никуда не ведет.
Интересы России и Китая совпадают далеко не на 100%. Очевидно, что Поднебесная заинтересована в так называемых широтных коридорах, то есть идущих с востока на запад. Для России крайне важны не только они, но и перспективные меридиональные коридоры, идущие с севера на юг. Это и транспортные ветки через Кавказ на Иран, и пути через Центральную Азию на Иран, а в долгосрочной перспективе на Индию. Они позволят существенно сократить цену и скорость доставки грузов и завязать принципиально новые торгово-экономические связи с Западной и Южной Азией. Тут Китай не помощник.
Как оказалось, ожидания 2013-2014 годов, что Новый Шелковый путь привлечет в Россию и другие страны много инвестиций, не оправдались. Раньше Китай инвестировал в проекты, не оглядываясь на их эффективность, что в итоге привело к возникновению больших банковских дыр в Китае в 2015 году. Поэтому Пекин был вынужден изменить подходы к оценке финансовых рисков и остановить финансирование тех проектов, экономическая перспектива которых была неясна. Например, Фонд Шелкового пути (ФШП) с объемом $40 млрд профинансировал с 2014 года всего пять проектов. Если бы это был обычный коммерческий фонд, его команду давно бы уволили.
Для Москвы сотрудничество с Китаем предоставит возможность модернизации малоразвитых регионов Дальнего Востока и Сибири, которые нуждаются в инвестициях и современной инфраструктуре. Однако пока Фонд Шелкового пути не слишком активно инвестирует в российские проекты. Две крупные инвестиции в Россию в рамках Нового Шелкового пути через ФШП – это приобретение 9,9% акций в проекте компании НОВАТЭК по производству сжиженного природного газа “Ямал СПГ” и выкуп 10% нефтехимического холдинга «Сибур». Это пока единственный практический результат для России. Можно сказать, что участие Китая в этих двух проектах можно считать “политическими инвестициями” в дружеские отношения между лидерами стран. Привлечение китайских инвестиций в строительство инфраструктуры на территории РФ тоже обладает побочным эффектом: китайские вложения будут означать использование китайских технологий и оборудования, что нанесет ущерб российскому производству. Рычаги воздействия Китая обширны, что создает дополнительные риски для России.
В мае 2015 года Путин и Си Цзиньпин на саммите в Москве договорились о сопряжении двух экономических инициатив: Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шелкового пути. Однако пока принципы сопряжения не выработаны. Сопряжение — это попытка установить правила игры, которые смогут гармонизировать отношения между странами ЕАЭС и Китаем. Конечно, сделанное в мае 2015 года заявление является компромиссной политической деклараций, но это важный компромисс, поскольку он запустил переговорный процесс между ЕАЭС и Китаем. Сопряжение ЕАЭС и ОПОП может снизить риски возможного конфликта между Китаем и Россией в случае столкновения интересов в Центральной Азии. Экономическое влияние Китая в Центральной Азии будет расти, вслед за экономическими интересами у Китая могут появиться и военные. России предстоит сформулировать свое отношение к этому, сопряжение позволит разделить зоны ответственности в регионе и таким образом застраховать отношения от потенциального конфликта на ближайшие несколько лет.
Российскую часть проекта “Экономический пояс Шелкового пути” планируется реализовать к 2020 году. Именно тогда можно будет в полной мере судить об эффективности российско-китайского сотрудничества, как в рамках “Шелкового пути”, так и в сопряжении двух инициатив. Сейчас нужны годы упорной работы по укреплению институтов, улучшению инвестклимата, пробиванию нетарифных барьеров на китайском рынке и сохранению управленческого фокуса на работе с китайскими инвесторами.
Ирина Троян – эксперт по Китаю и странам Восточной Азии, специально для Экспертной трибуны “Реалист”
