Зеленая энергетика заменит нефть и газ? Спросите лучше у Китая…

ПАРИЖ (ИА Реалист). Рост инвестиций в ископаемое топливо – это долгосрочная тенденция, которая будет набирать обороты вопреки Парижскому соглашению по климату и развитию «зеленого дискурса» в мире. Прежде чем обратиться к причинам этой тенденции, зафиксируем несколько важных показателей.

В период с 2015 по 2020 гг. суммарный объем инвестиций в ископаемое топливо составил $3,8 трлн, то есть ежегодный рост инвестиций составил около 6%, что превышает аналогичный показатель 2010-2015 гг. примерно на 2%. Правда, падение инвестиций на 9% в 2020 г. несколько подпортило статистику, что обусловлено сокращением мировой экономики на 4,3% вследствие пандемии и ограничительных мер. Однако сегодня мировой энергетический рынок вступил в период относительной стабильности, что выражается, прежде всего, в растущих ценах на нефть. С другой стороны, рынок приобрел иммунитет, и даже прогнозируемая вторая большая волна пандемии вряд ли парализует рынок, как это было во время «апрельского шока».

Вместе с тем, для комплексного понимания инвестиционных трендов мировой энергетики обратимся также к ситуации в сфере возобновляемых источников энергии (ВИЭ). За последние годы ежегодные инвестиции в ВИЭ колеблются в районе $300 млрд, следовательно, общий объем инвестиций в «зеленый сектор» за 2015-2020 гг. составил примерно $1,5 трлн.

Впрочем, если брать за основу не абсолютные числа, а рассматривать процесс с точки зрения динамики и роста инвестиционной активности в ископаемом и зеленом секторах, то последний оказывается в лидерах. Однако и здесь важно не просто опираться на статистику, а понимать анатомию инвестиционных проектов. И тут-то мы и сталкиваемся с весьма интересной тенденцией: в ВИЭ с каждым годом растет удельный вес инвестиций, осуществляемых углеводородными гигантами – Shell, BP, ExxonMobil, Total, Роснефть и пр. К явлению этому может быть два подхода: либо углеводородные компании активизируются в ВИЭ, пытаясь диверсифицировать бизнес и создают себе «подушку безопасности» на случай глубинной трансформации рынка, либо же стремятся контролировать ВИЭ, а по сути — ограничивают их полноценное развитие и распространение в глобальном масштабе. Таким образом, согласно KPMG, к 2030 г. инвестиции в ВИЭ могут составить до 20% от общих инвестиций крупнейших мировых углеводородных компаний.

Обратимся к базовым причинам роста инвестиций в ископаемое топливо. Их, пожалуй, две.

Во-первых, основные драйверы мирового энергопотребления – США и Китай – в рассматриваемый инвестиционный период находились вне Парижского соглашения по климату. Не думаю, кстати, что возвращение США в «климатический клуб» в 2021 г. приведет к серьезным изменениям: хоть Байден и не жалует местные нефтегазовые компании, отдавая предпочтение ВИЭ, все же при Трампе стратегия увеличения добычи углеводородов приобрела такие масштабы, что, с учетом долгосрочных контрактов ряда американских компаний с внешними контрагентами, а также колоссальных кредитных обязательств, добыча и экспорт американских углеводородов должны продолжаться в тех же объемах, что и в 2017-2019 гг. Иначе американский нефтегазовый сектор, и без того находящийся вследствие рекордного падения цен в 2020 г. в сложном финансовом положении, окажется на грани банкротства.

Во-вторых, несмотря на попытки распространения «принципа Торонто» (попытки бойкота инвестиций в ископаемое топливо), мировой финансовый сектор руководствуется исключительно прагматическими мотивами. Мотивы эти подпитываются вполне конкретными данными и прогнозами. Взять хотя бы прогнозы Международного энергетического агентства, согласно которым нефть, газ и уголь останутся основными энергоносителями в мире как минимум до 2040 г. Что касается ключевого мирового драйвера потребления — Китая, то, согласно прогнозам института экономики и энергетики CNPC, к 2040 г. потребление газа в Поднебесной составит 695 млрд куб. м в год, тогда как сегодня потребление едва достигает 310 млрд куб. м.

Что касается ЕС, то, несмотря на амбициозное целеполагание «Зеленой сделки», преследующей цель обеспечения климатической нейтральности к 2050 г., все же ЕС не является мировым драйвером энергопотребления. К тому же, потребление энергии в Союзе демонстрирует весьма скромную, а в отдельные периоды — отрицательную динамику. Однако и в этом случае концепция перехода от конвенциональной к альтернативной энергетике не совсем оправдывает себя: требуются резервные мощности, аккумуляционные станции обходятся весьма дорого, растут тарифы на электроэнергию и пр. Отсюда — стремление ключевой европейской экономики — Германии — восполнить дефицит электроэнергии, образуемый вследствие политики консервации атомных и угольных станций, газотурбинными станциями. Отсюда — все шансы для «Северного потока 2» быть воплощенным в жизнь. Отсюда же — необходимость дальнейшего рассмотрения энергетики в геополитической призме.

Ваге Давтян – доктор политических наук, профессор РАУ, президент Института энергетической безопасности, специально для ИА Реалист