Вся тема “русского особого пути” – целиком порождение Великой французской революции и последовавших за ней событий.
Русское дворянство начала XIX века – практически сплошь воспитанники французских гувернеров, которые, в свою очередь – эмигранты, сбежавшие от революции. Идея лидерства России в борьбе с революционной заразой – ключевая еще у Павла I, а для русской армии именно революционная французская – главный противник со времён последних походов Суворова. В каком-то смысле именно тогда, на рубеже XVIII и XIX веков, встал вопрос “кто кого?”, разрешившийся только итогами Отечественной войны.
Итак, две ключевых силы на континенте: “передовая”, “прогрессивная” и олицетворяющая все главные идеи ушедшего века наполеоновская Франция – и “отсталая”, “варварская”, “лапотная” (в первую очередь в глазах своей же элиты) глубоко периферийная по отношению к тогдашней Европе Россия.
Для русских офицеров-дворян, шедших конным маршем по Парижу в 1814-м, во весь рост встал экзистенциальный вопрос: Как вообще возможна была эта победа? Как получилось, что “прошлое”, “темное и отсталое”, победило “будущее”, блестящее и, казалось, неумолимое? Что именно случилось с Историей, почему она выкинула такое вот коленце? Надо ли удивляться, что именно герои 1812-го и 1814-го вышли на Сенатскую в 1825-м, имея в багаже все эти диковатые, но явно навеянные Францией идеи “Русской правды” и конституции? На Россию после той войны обрушилось бремя мирового лидерства, и все эти блестящие дворяне видели разительную неготовность к нему своей страны. Чаадаев, плоть от плоти этой среды, лишь случайно не оказавшийся в числе декабристов, тем не менее именно это и высказал в “философических письмах”: “Мы слишком отсталые, чтобы вести за собой других. Спустя два десятилетия Крымская война показала, насколько он был прав”.
Собственно, именно та странная, нелогичная победа над Наполеоном в конечном счете и привела нас в 1917-й – когда возникла безумная, непонятно на чем основанная амбиция, что это мы теперь можем быть Францией и вести за собой остальное человечество к либерте, фратерните и эгалите. Что нам по силам, взяв на вооружение самое “передовое” из западных учений (а что это, если не марксизм?), “обогнать” остальное человечество и самим указывать ему дорогу в будущее.
Сейчас все вернулось на круги своя, как было при Екатерине-матушке. Мы – отсталая “империя” на периферии прогресса, которой только и остаётся, что по-петровски “внедрять” в головы сиволапых мужиков европейские (а теперь еще и американские, а то и китайские даже) идеи и технологии, догонять и снова отставать, и снова догонять, и вновь и вновь отправлять “туда” очередные “великие посольства” за новыми порциями премудрости, после чего пытаться их как-нибудь употребить на благое дело посреди родных осин. И снова государство у нас деспот и мучитель, но в то же самое время и “единственный европеец”, потому что общество – еще более дремучее и консервативное, чем даже чиновники, которые хотя бы “на воды” пару раз съездили и фуа-гра едали.
Нет предмета для “особого пути”.
Алексей Чадаев – советник председателя Государственной Думы, директор Института развития парламентаризма
