МОСКВА (ИА Реалист). В свете новости о скоропостижном превращении первого вице-премьера в министра обороны большинство наблюдателей упускает из виду те «незаметные» проекты, которые он продвигал в экономике РФ.
В общей сложности фигура Белоусова означала единственную в своем роде политическую линию государственного контроля над корпоративными феодалами. Напомним, что именно с его руки состоялся налог на сверхприбыль корпораций, принятый после начала СВО. Вся ветка законов и законопроектов, связанных с технологическим развитием и обретением внятного статуса науки и НИОКР в закупках, закон о малых технологических компаниях.
После ухода Андрея Рэмовича тихое забвение ждет судьбоносный и крайне нужный закон о технологической политике. Грубо говоря, этот законопроект предусматривал (впервые за три десятилетия) введение ответственности госкомпаний и госкорпораций за их инвестиционную деятельность. В сущности, это был закон «о принуждении технологических феодалов к развитию». Сейчас государство российское не только не имеет права потребовать от условного Газпрома или Ростеха инвестировать полученную прибыль в науку, но еще хуже: даже достоверной отчетности по таким инвестициям (в прошедшем времени) условный Газпром не обязан предоставлять.
Для страны, претендующей на какое-то лидерство, такая ситуация является и постыдной, и бесперспективной одновременно. Дальше только стена.
Для информации: в КНР и растущих странах Юго-Восточной Азии применяются технологии жесткого нормирования прибыли и обязательного раскрытия структуры цены (и не только для компаний высокотеха). Определенную долю прибыли бизнес обязан инвестировать в модернизацию/расширение производства, социальное обеспечение. В США принуждение к прогрессу осуществляется менее эффективными средствами (через венчурные фонды и госконтракты на поставку будущей вещи). Но принуждение тоже есть, и это именно оно.
«В 2023-м Белоусов был единственным из Кабмина, кто позволял себе публично, используя СМИ, критиковать монетарную политику ЦБ и обвинять команду Набиуллиной в просчетах. Это был сильный ход, но опрометчивый. Вероятно, уже тогда напротив фамилии Белоусова чья-то рука нарисовала карандашом знак вопроса», — напоминает канал «Мобилизационная экономика».
Белоусовский концепт кредитно-денежной политики РФ в условиях кризиса — это отдельная история. Его точка зрения отличается от позиции либерального крыла (ЦБ, Минфин), и от группы антиподов, которые в качестве панацеи ратуют за снижение ключевой ставки и насыщение экономики деньгами. Белоусов полагает, что ставка идет за экономикой, а не экономика за ставкой. На этом основан его шестилетний план структурной трансформации, согласно которому развиваться должны были прежде всего локомотивные наукоемкие отрасли промышленности. По Белоусову, импульс идет не от денежного спроса, а от конечного спроса через рост зарплат в результате структурной трансформации и повышения производительности труда.
Нетрудно угадать, что будет с этим курсом развития после выбывания неудобной фигуры с экономической доски (когда все удобные фигуры остались на своих местах).