МОСКВА (ИА Реалист). Сегодня весь день (и завтра и потом) по случаю дня рождения будут галдеть про «великого Петра Первого». Будет много речей, мораль которых: «если бы не Петр, то…» и дальше ужасы в духе общества «Мемориал». Меня всегда удивляло вот это нерассудительное, галломанское, тянущееся из XVIII века немое восхищение Петром, который «Россию поднял на дыбы», на берегу пустынных волн стоял, дум великих полн и вот…
Что вот? В результате реформ Россия была принудительно направлена по пути копирования Запада, и главным достоинством российской цивилизации и русского народа в целом отныне считалась способность быстро и без роптаний усваивать западные культурные ценности и традиции. В результате в своей политической, общественной, культурной жизни Россия почти на целое столетие во многом утратила свою самостоятельность, и восстановление этой самостоятельности началось лишь в XIX веке и базировалось не на практическом знании, а большей частью на отвлеченных представлениях. Западная политическая и культурная модель, предлагая уже готовые образцы, устраняла необходимость осмысленной, самостоятельной выработки новых политических форм, культурных стилей и самого образа жизни.
Именно поэтому западный опыт, культура, стиль жизни, модели поведения усваивались очень быстро (причем не всем обществом, а только его верхними слоями). Вследствие этого уже через несколько десятилетий после начала XVIII столетия знать и низы кардинально разошлись во взглядах на предназначение власти, государя, Церкви, культуры. Тем самым окончательно оформилось то трагическое противостояние между народом и властью, которое взорвалось в 1917 году и продолжает ощущаться до настоящего времени.
Насильственный отрыв от исторических, церковных, общекультурных традиций допетровского времени приводит к тому, что к началу XIX столетия в значительной степени история и культура допетровского времени была забыта. Забыты корни, база, фундамент. Причем не просто забыты, но было сформировано одностороннее, пренебрежительное отношение к этому многовековому периоду истории и культуры, как к некоему «темному», дикому пласту российской жизни, на фоне которого еще ярче видны европейские достижения XVIII века. В 1826 году преподаватель и конференц-секретарь Академии художеств Василий Григорович писал: «Пусть охотники до старины соглашаются с похвалами, приписываемыми каким-то Рублевым и прочим живописцам, жившим гораздо прежде времен царствования Петра: я сим похвалам мало доверяю… Им не доставало образцов. Они не знали древних». Итогом статьи является характерное заключение: «художества водворены в России Петром Великим».
В 1817 году в «Записке о московских достопамятностях» выдающийся историк Николай Карамзин не говорит почти ничего о древних памятниках московской старины: «Близ Спасских ворот заметим готическую церковь Василия Блаженного» — вот все об уникальном памятнике. Пушкин, родившийся в Москве, бывавший во Пскове и Новгороде, не оставил ни единой строчки о памятниках древней и средневековой Руси – для него их не существовало.
Это беспамятство продолжает сохраняться до конца XIX столетия. В великолепном путеводителе, выпущенном в 1898 году к 500-летию Ферапонтова монастыря об изумительных фресках Дионисия, являющихся одной из вершин национальной культуры, сказано лишь: «Стены собора, не исключая его сводов и купола, сплошь украшены старинной фресковой живописью», а в словаре Брокгауза нет статьи об Андрее Рублеве.
Вместе с культурой естественным образом забывается и история. Уже в 1760 году на запрос Сената об исторических памятниках киевские власти не смогли вспомнить ничего конкретного. «В котором году, от кого и для чего оные городы построены, — писали в ответе чиновники о городских укреплениях, — о том в Киевской губернской канцелярии известия не имеется… А что оной город верхний давно был от татар и других народов осаждаем и разоряем, о том с происходимого в народе слуху известно, но когда именно и от кого те разорения чинимы были, неизвестно».
Это все благодаря Петру. Вернее, не все. Его окружение это иконостас самого разного сброда. Меншиков, сын придворного конюха и торговец пирожками, Лефорт, авантюрист из Женевы, Бутурлин, «человек злорадный и пьяный и мздоимливый» и многие другие, похожие. В его защиту говорят, что он освоил более 10 ремесленных специальностей, в частности, мог выточить на токарном станке деревянную безделушку – очень важная и необходимая компетенция правителя гигантской страны. О его чудовищных, противоестественных развлечениях на ассамблеях хорошо известно, его «сумасброднейшего, всешутейшего и всепьянейшего собора» и войны с церковью достаточно, чтобы перестать считать его «Великим».
Проводя реформы, Петр почти не создавал ничего нового. Приглашение иностранных мастеров в Россию, посылка своих людей для обучения за границу, школы по западному образцу, книгоиздательство, переводная и оригинальная западная литература, театр, кораблестроение, первая газета, первые заводы и мануфактуры — все это уже так или иначе существовало в России в предшествующее время. Организация знаменитых петровских школ была отвратительна — педагогический персонал вербовался из иностранцев Немецкой слободы, пленных, а чаще всего за границей. Горстка настоящих специалистов была разбавлена огромным количеством авантюристов и самозванцев.
Так, директор Морской академии Илер за короткий срок довел ее до катастрофического состояния: «Деньги, которые ему отпущены в большом числе, — записано было в документах комиссии, проверявшей его деятельность, — все равно что в окно выкинуты. Регламенты, им поданные, не были его практики, а переписаны с печатных правил французской морской академии, а он выдал их за свои… Илер, во время годового своего пребывания в академии ни одного кадета в дальнейшую науку не произвел и успехов в самой меньшей науке свидетельствовать не может». Первую выпущенную Петром газету (Ведомости) никто не читал – пришлось открывать рядом с Красной площадью «австерию» (ресторан), в котором кормили бесплатно, но только после того, как посетитель под надзором солдата прочитывал всю газету от начала и до конца.
Театр (комедийная храмина) был балаганом, зрители во время действия ели, пили, смеялись и разговаривали. Взятый в армию человек оставался на службе пожизненно, испытывая тяжелейшие лишения. Неудивительно, что размах дезертирства был катастрофическим — нередко от набранного полка через месяц оставалось меньше половины. Для борьбы с дезертирством заковывали новобранцев в кандалы и клеймили их наколками. Из пушек, изготовленных из перелитых колоколов, нельзя было стрелять — колокольная бронза содержит много олова, которое выгорало и пушка очень быстро приходила в негодность.
Для поощрения государственной торговли был введен ряд государственных монополий, разорительных для людей – монополия на соль увеличила цены на нее вдвое, а на табак – в 8 раз. Новый налог — подушная подать — был высчитан без учета реальных финансовых возможностей налогоплательщиков и превышал платежеспособность населения (поэтому полностью ни разу не был собран), что вызвало рост недоимок, которые в 1732 году составили 15 миллионов рублей и вдвое превысили сумму доходов. Именно с этими недоимками во многом и были связаны дополнительные налоги на бороды, дубовые гробы, ульи, бани, барки, рыбные ловли, бороды и прочее. Ключевский справедливо отмечал, что среди множества реформ, способствовавших развитию России, Петром не было сделано главного — не была дана свобода крестьянам.
А сколько погибло людей на строительстве Петербурга — города, заложенного на границе с воюющими странами во время войны! А сколько было загублено купечества, насильно перетащенного из Архангельска в город на болоте, где нельзя было торговать…
И так далее. Большинство начинаний Петра, будучи продиктованы сиюминутными надобностями или просто личным его желанием, были свернуты после его смерти или подверглись значительной коррекции.
Так что отпразднуем 350 лет того, без кого нам было бы значительно легче.
Борис Якеменко — заместитель директора Центра исторической экспертизы при РУДН
