Предварительные данные о темпе роста ВВП России за 2018 г. на уровне 2,3% стали настоящим сюрпризом не только для многих специалистов, но и для большинства простых граждан, обычно инертно относящихся к подобным новостям. Представленные Росстатом цифры вызвали сильный, в основном негативный информационный резонанс, отличительной чертой которого стал редкостный порыв единодушия в оценке происходящего как со стороны широкой общественности, так и со стороны представителей профессионального экономического сообщества, чаще демонстрирующих полярность оценок в подобных вопросах.
Качественно иной уровень единства мнений позволяет назвать случившееся весьма интересным событием с далеко идущими, вполне способными перешагнуть границу экономической сферы, последствиями. В процессе оживленной дискуссии было сказано много. Обсуждались несовпадения в цифрах, вопросы непрозрачности методологии Росстата, наличие возможного конфликта интересов в связи с подчиненностью этой организации МЭР. Всплыли на поверхность странные изменения в динамике статистических данных по отдельным показателям после критики их качества вышестоящими официальными лицами, вспомнились и старые скандалы, сопровождавшие статистическое ведомство в последние годы.
Изучение представленных материалов позволяет говорить о вполне обоснованных сомнениях и предположениях, представляющих собой скорее явления и обстоятельства, по сути следствия, нежели сами первопричины. Чтобы понять истинные масштабы и последствия события, важно проследить онтологические корни произошедшего, разглядеть за деревьями тот самый лес, в котором, как в известной поговорке, чем дальше, тем страшнее.
Прыжок в ничто
Базовыми предпосылками сложившейся ситуации стали, на первый взгляд, вполне рутинные события, а именно: плановые пересмотры Росстатом динамических рядов основных экономических показателей, в рамках перехода к новой системе национальных счетов СНС-2008. Процесс разработки и внедрения СНС-2008 знаковым образом маркировал переход мирового общественного развития в постиндустриальную эру, лидирующее положение в которой в настоящее время принадлежит западным странам из категории “золотого миллиарда”.
В рамках сложившейся на рубеже веков системы мирового воспроизводства, имеющей явные признаки финансового неоколониализма, представленные в СНС-2008 основные положения учета (особенно в сфере расширения границ производства и оценки стоимости нематериальных активов) более, чем очевидным образом способствуют упрочнению подобного статуса.
Стоит ли удивляться, что внедрение СНС-2008 в рамках отдельно взятой страны “развитого капитализма”, как правило, приводило к постоянному пересмотру статистики макроэкономических показателей исключительно в сторону повышения. Это позволяло странам, успешно адаптировавшим данную систему учета, сохранить и упрочить все преимущества неэквивалентного товарно-денежного обмена, мало чем отличающегося от обмена бус на золото индейцам несколько веков назад, равно как и обеспечить дополнительные возможности для бесконтрольной денежной эмиссии.
Далеко не последнюю роль во всем этом сыграла экономическая статистика. Для оценки столь неявных, мы бы даже сказали, эфемерных, компонентов ВВП, учет которых предполагался в рамках СНС-2008, методы прямого статистического наблюдения являются малоприменимыми.
Методы же непрямого статистического учета (а они были де-факто единственными инструментами, которые оставалось использовать в подобных случаях) применять в рамках строго определенной методологии оказалось невозможным. Ведь для того, чтобы поймать в некотором смысле экономическое ничто, чем-то напоминающее почти не имеющее массы нейтрино, нужен очень широкий сачок.
Дьявол, как известно, всегда скрывается в деталях. Появившаяся возможность произвольного выбора метода обработки статистических данных таила в себе колоссальные соблазны для манипуляции ими в своих интересах, поскольку в ряде случаев даже незначительное изменение метода анализа способно привести к качественным отклонениям в конечных результатах, особенно с учетом столь неявного предмета исследования. В сложившихся условиях экономические показатели начали все больше отрываться от реальности, начиная чем-то напоминать индексы биржевых деривативов. Сама же экономическая статистика в подобных условиях превратилась в нечто, что было бы уместным охарактеризовать термином “постстатистика”.
Она практически потеряла способность к абсолютным измерениям, сохранив лишь функции относительного инструмента сравнения. Экономические показатели, еще 10 лет назад, если и не претендовавшие на всеобъемлющую глубину отражения повседневной реальности (тот же показатель ВВП), но все же сохранявшие приемлемую связь с ней, стали постепенно утрачивать свою экономическую осмысленность.
В условиях глобализации финансовых потоков в странах, обладающих фактической монополией на эмиссию резервных валют, в сочетании с аналогичной монополией на рынке мировых СМИ и т.н. “рейтинговых агентств”, постстатистика превратилась в нечто, весьма напоминающее дирижерскую палочку в умелых руках представителей мировых элит.
Эта волшебная палочка позволяла, если не напрямую отрегулировать финансовые потоки в свою пользу, то как минимум обеспечить соответствующий информационный повод для подобного регулирования. При обозначенных условиях развитые западные страны смогли без особых проблем монетизировать это “эфемерное ничто” в форме того самого обмена бус на золото. Каким образом это обычно происходит, достаточно хорошо показывает пример компании Tesla Илона Маска. Способствует этому и развитая инфраструктура в области авторского и патентного права, а также финансовая инфраструктура как таковая.
Адаптация системы учета СНС-2008 странами, не являющимися самостоятельными эмиссионными центрами и не обладавшими возможностями по монетизации ее преимуществ, по определению сулила некоторые проблемы. Впрочем, в желании стать святее самого папы римского, это мало кого останавливало.
Эти проблемы, не в последнюю очередь, выражаются в закладывании своеобразной бомбы общественного когнитивного диссонанса, возникающего при сравнении фактического положения вещей со статистическими данными.
В России, финансовая политика которой и поныне в значительной мере подчинена правилам т.н. “вашингтонского консенсуса”, что автоматически подразумевает невозможность формирования аналогичного социального трансферта, вопрос взрыва этой бомбы являлся лишь вопросом времени. Триггером в данном случае стала публикация предварительных данных темпов роста ВВП за 2018 г. на уровне 2,3%. По вопросу причин столь “взрывного” (скорее – в контексте предыдущего абзаца) роста было сказано уже довольно много.
Подлила масла в огонь и малоубедительная апологетика произошедшего на придерживающихся официального дискурса ресурсах, равно как и запоздалые, и не слишком убедительные комментарии со стороны официальных лиц. Все же последняя официальная версия относительно источника этого роста, связанная с вводом в эксплуатацию очередных мощностей “Ямал-СПГ”, звучит более убедительно, чем предыдущие заявления чиновников об эффекте Крымского моста или строительства стадионов в преддверии ЧМ-2018 по футболу.
Стоит отметить, что “Ямал-СПГ”, формально находясь в российской юрисдикции, в существенной степени (29,9%) принадлежит иностранным инвесторам, осуществлявшим основное финансирование проекта, в связи с чем большая часть строительных работ по нему была выполнена зарубежными подрядчиками. Очевидно, именно поэтому проведенные работы не оказали сколь-либо заметного мультипликационного эффекта в смежных отраслях.
Определенный момент в конечную цифру роста строительного сектора (5,3%) могли внести и особенности учета проекта в системе национальных счетов. Вероятно, мог отыграть свое и эффект т.н. “курсовых разниц”, когда стоимость осуществленных ранее работ, оплаченных зарубежным подрядчикам и поставщикам в иностранной валюте, при приемке и/или постановке на баланс в конце года, “зашла” в национальный учет уже по серьезно ослабевшему за прошедший год курсу национальной валюты (≈-20%).
То же самое вполне могло случиться при переоценке стоимости инвестиций в оборудование и иные активы, ведь большая часть из них также была иностранного производства. Нечто подобное, но в рамках отдельно взятой экономической единицы, можно было наблюдать с прибылью “Газпрома” за 2017 г. Поэтому подобный показатель роста вполне имеет право на существование, с учетом всех нюансов статистического учета, приведенных выше. Однако, от того, по жизненным ощущениям, почти никому не легче. Во многом причиной тому – проводимая ЦБ РФ жесткая кредитно-денежной политика, неявно ориентирующаяся на все те же правила “вашингтонского консенсуса”, равно как и строгая бюджетная политика.
По стандартам такой экономической политики, денежные средства, как правило, всегда находятся на спасение заигравшихся в M&A “жирных котов” банковского сектора, из категории too big to fail, но отнюдь не на увеличение объема социальных трансфертов.
Так стоит ли удивляться, что наблюдавшийся в последние два года, вялый, имеющий значительную долю “эфемерности” рост, так и не смог трансформироваться в повышение реальных доходов населения? Все это, безусловно, интересно. Но, не менее интересным является вопрос, какова же доля того самого, “эфемерного”, определяемого нюансами учета в текущей системе национальных счетов, роста (даже если мы оставим “Ямал-СПГ” за рамками уравнения), в совокупном показателе?
Если судить по усредненной разнице после пересмотра динамических рядов Росстатом за 2001-2017 гг., то, в абсолютных величинах она составляет примерно 0,45% ВВП. На фоне зарегистрированной в последние два года динамики роста, для экономики РФ, не являющейся, де-факто постиндустриальной, приведенная выше цифра т.н. “эфемерного” роста в 0,45% ВВП, представляется, как минимум, значительной.
Учитывая этот нюанс, широкой публике в голову чаще всего приходит возможные манипуляции со статистикой, и в целях полноты картины, обойти вниманием этот аспект мы также не можем.
Воздерживаясь от прямых обвинений в умышленных манипуляциях экономической статистикой, (что требует конкретных доказательств), отметим, что без проведения комплексного аудита имеет смысл скорее говорить о потенциале, методологических возможностях и мотивации для реализации чего-то подобного.
Очевидно, что потенциал для реализации подобного уже был создан фактом внедрения новой системы национальных счетов, как первопричиной. Пародируя используемые зарубежной прессой клише о России, мы вполне могли бы заявить, что в случившемся виновата исключительно “атмосфера двусмысленности и неопределённости, диктуемая кровавым режимом системы СНС-2008”. Однако при ознакомлении с представленной Росстатом методологии расчета ВВП, также возникает мысль о присутствии в ней возможностей произвольного выбора методологии статистических методов расчета важных экономических показателей.
Учитывая общее качество прошлогодних прогнозов МЭР, и в целом, непростой экономической ситуации; такого латентного качества отечественной бюрократии, как сервильность, имеет смысл задуматься и возможном возникновении определенного конфликта интересов. Но даже без учета этого аспекта пересмотренные динамические ряды, по крайней мере, в одном случае порождают для экономического блока правительства крайне неприятный логический диссонанс. Речь идет о пересмотре результатов 2016 г., (с -0,2% до + 0,28%), вышедшем на уровень качественного различия.
В связи с этим, означают ли результаты пересмотра, что в 2016 г., экономическая политика правительства была неверной, ведь комплекс мер в условиях рецессии и, пусть и слабого, но роста, кардинальным образом различается? И если нет, то почему?
Подобные вопросы по вполне понятным причинам обычно остаются риторическими. Как собственно, и вопросы по поводу серьезных расхождений в расчетных цифрах, заданные другими экономистами, но также оставшиеся без комментариев.
Конечно, возможно, что окончательная цифра роста российского ВВП, по результатам IV квартала 2018 г., все же будет скорректирована вниз, с учетом осеннего падения цен на энергоносители. На практике, правда, подобных прецедентов пока еще не бывало…
Эффект кота Шрёдингера
С учетом общественного резонанса по вопросу, исключительно важным является его переосмысление на уровнях, выходящих за рамки сугубо экономической сферы. Размышляя о сложившейся ситуации, сложно отделаться от ощущения присутствия в ней специфичной парадоксальности.
Парадоксальность эта заключается в том, что в рамках применяемой системы национальных счетов, мы, по большому счету, не можем говорить о “реальности” или “эфемерности” предварительных темпов роста ВВП как некоей, качественно категорирующей характеристике; эти понятия были введены нами скорее в качестве описательных критериев.
Причиной тому является невозможность установления четкой границы между “реальной” и “эфемерной” компонентой не только в контексте понятия ВВП, но человеческого восприятия как такового. То, что является “эфемерным” для одних людей, представляется более чем “реальным” для других, и vice versa. Остается неясным и взаимодействие указанных выше компонент в деле формирования национального благосостояния в долгосрочной перспективе, в том числе и в аспекте принципиальной возможности существования одного без другого.
В этом смысле, наши попытки, уподобившись Гермесу Трисмегисту, отделить “тонкое от плотного”, очевидно, обречены на провал, что заставляет задуматься о самой природе изначально присущего вещам феномена двойственности. И, в то же время, подумать о том, не является ли эта двойственность всего лишь спецификой человеческого восприятия.
В силу подобного парадокса, в контексте обусловленного им противоречия, обнародованный показатель является и “реальным”, и “эфемерным” одновременно, представляя собой некую “вещь в себе” в определении Канта. Лишь свойство, но отнюдь не глубина познания этой “вещи в себе” способно изменится в зависимости от изменения угла обзора; при этом, истинные её качества по-прежнему остаются за гранью постижимого.
Устранить подобное логическое противоречие в объективной оценке качественной сути исследуемого показателя, в некоторой степени можно, прибегнув к мысленному эксперименту, описывающему один из парадоксов квантовой механики, широко известный под названием “Кот Шрёдингера”.
Согласно условиям эксперимента, кот заперт в ящике вместе с неким устройством, срабатывание которого с равной вероятностью может привести как к гибели кота, так и не причинить ему никакого вреда. Для внешнего наблюдателя, сидящий в ящике кот, и жив, и мёртв одновременно; в то же время, он обязательно должен быть либо живым, либо мёртвым, поскольку не существует состояния, сочетающего жизнь и смерть.
Т.н. многомировая интерпретация, или интерпретация Эверетта, разрешает этот парадокс следующим образом. Когда наблюдатель открывает ящик, происходит декогеренция, посредством которой, образуются два соответствующие живому и мёртвому коту состояния наблюдателя, которые не взаимодействуют друг с другом.
Иными словами, когда ящик открывается, Вселенная расщепляется на две разные вселенные, в одной из которых наблюдатель смотрит на ящик с мёртвым котом, а в другой — наблюдатель смотрит на живого кота.
Нечто подобное имеет место быть и в нашем случае. Ящик с котом Шрёдингера роста ВВП открыт, и ойкумена российского общества, по сути, разделилась на две параллельные вселенные. В одной из них, вселенной капитанов крупного бизнеса и высокопоставленных правительственных чиновников, этот рост реален. В другой же вселенной, где, по представлениям обитателей первой, люди лишь крепчают от питания «макарошками», а женщины не нуждаются в деньгах после 30-лет, этот рост эфемерен.
О том, что эти параллельные вселенные начинают приобретать реальные границы, и постепенно наращивая своеобразную перцептивную плоть, косвенным образом свидетельствует мифологизация, в форме всевозможных шуток и мемов, сопровождающая эту декогеренцию общественного бытия.
Говоря о последствиях, стоит заметить, что этот процесс, подобно ржавчине, разъедает хрупкий, едва установившийся на основе вхождения Крыма в состав РФ, консенсус власти и общества. Доверие, в принципе, очень хрупкая вещь, создаваемая долго, но способная разрушиться в одно мгновение.
О том, какую роль во всем этом сыграли действия высокопоставленных чиновников экономического блока правительства, действовавших в столь деликатном вопросе с грацией заблудившегося в посудной лавке слона, не хочется даже вспоминать. Но, как было аргументировано выше, эти существа и так живут в параллельной вселенной. В конечном итоге, мы имеем то, что мы имеем. И это то, отнюдь не вызывает воодушевления.
В какой-то степени, разобрав один из извечных вопросов российского общества, “Кто виноват?“, мы полагаем, что не менее важно ответить и на второй вопрос – “Что делать?“.
Изучив предмет исследования в той степени, которая возможна, с учетом известных ограничений (в частности, ограниченности информационных источников и отсутствия комментариев от официальных лиц), мы полагаем, что помимо объективных причин произошедшего (в частности, влияния новых стандартов системы СНС-2008) в указанном вопросе, присутствует серьезный конфликт интересов.
На подобном уровне эти вещи, конечно, редко реализуются в форме прямых указаний “посчитать так, как надо”. Однако, в условиях расплывчатости стандартов учета и определенной гибкости методологии Росстата (о чем мы писали выше), подобный конфликт интересов может реализоваться самопроизвольно, для этого достаточно установки от вышестоящего руководства в форме соответствующего прогноза.
Представляется необходимым восстановить реальную независимость российского статистического ведомства, передав его в подчинение независимых в этом смысле (т.е, не занимающихся экономическими прогнозам) структур, возможно, в ведение Счетной палаты РФ.
Предвосхищая возмущенный возглас диванных ура-патриотов (учитывая, что Счетную палату РФ недавно возглавил Алексей Кудрин), ну мол, этот вам уж точно насчитает, отметим, что во многом не разделяя экономических воззрений Кудрина, мы все же полагаем, что считать по факту, проверять и контролировать этот человек, несомненно, умеет.
В целом же оппозиционный настрой руководителя Счетной палаты РФ по отношению к текущему экономическому курсу, возможно, и сможет составить как раз то самое, гегельянское единство и борьбу противоположностей, которая сможет обеспечить поступательно развитие в нашем вопросе. Ведь искусство власти состоит именно в том, чтобы инкорпорировать конструктивную оппозицию в процесс общего созидания.
На методологическом уровне, безусловно, нужна большая прозрачность (как минимум, во избежание нелицеприятных вопросов), и одновременно, большая методологическая “жесткость”. Необходима полноценная, открытая дискуссия, об используемых методах статистической обработки данных, с привлечением ведущих экспертов в данном вопросе и выработкой соответствующих методологических стандартов.
Мы должны услышать все мнения, и предложения, как позитивные, так и негативные, и использовать их во имя общего блага. Очевидно, что долгосрочные преимущества при выработке экономической политики, которые могли бы дать целенаправленные мероприятия в сфере улучшения качества экономической статистики, настолько неоспоримы, что они стоят немного больше потраченного времени и денег.
Денис Федоров – кандидат экономических наук, специально для ИА “Реалист”
