Почему протестные движения поддерживают так много юных парней и девушек? Отчего именно молодежь очень часто является “орудием перемен”? Я предлагаю рассмотреть мотивацию юношей и девушек, которые рвутся на баррикады. Причем рассмотреть с точки зрения именно психологии, а не политики.
Разные ценности поколений. В чём, на Ваш взгляд, основное отличие между людьми за сорок и парнями двадцати лет? Помимо различий в дате рождения, разумеется.
Может, умственные способности? Спорный вопрос. Нобелевские открытия совершали и в весьма молодом возрасте. Например, Джемсу Уотсону было всего лишь 25, когда он совместно с Фрэнсисом Криком исследовал структуру молекулы ДНК. Многие великие книги также написаны молодежью. Слышали про Франкенштейна? Так вот его придумала Мэри Шелли в возрасте всего лишь 18-ти лет. А Александр Македонский вообще покорил Персию в 23 года. К тому же, существует научный факт, что у молодежи мозг способен быстрее изучать новую информацию. Следует отметить, что умственный потенциал и жизненный опыт – это разные вещи, и о втором мы поговорим чуть ниже.
Тогда в чём отличие? В наличии семьи, постоянной работы, своего места в этом мире? На самом деле, именно так. Взрослому человеку есть, что терять. Любое государственное потрясение для него – это возможность лишиться работы, стабильной зарплаты, это удар по его детям. В то время как молодежи неведомы эти страхи, они готовы рисковать ради своих взглядов. Отсюда и разные ценности: семейные с одной стороны и стремление изменить мир с другой.
Опыт. Российской молодежи не с чем сравнивать. Давайте скажем прямо: они выросли при одном президенте. Они не видели ничего другого и не жили при других условиях. Юноши и молодые девушки не видели девяностые, не прошли через развал Советского Союза, а о больших войнах слышали лишь из уст учителя истории.
На первый взгляд, это очень даже хорошо, ведь молодежь выросла в относительно стабильное и сытое время. Но, если присмотреться повнимательнее, то становится очевидно, что за отсутствием отрицательного опыта следует незнание. Незнание того, что любая революция (какие бы благие цели она не преследовала) неизбежно ведет к падению экономики и абсолютной неизвестности в будущем. Старшее поколение через это прошло, именно поэтому они не хотят повторения голодных лет, безработицы и беспредела.
Такая ситуация характерна не только для России. В большинстве стран мира уровень жизни растет, поэтому взрослые люди прекрасно знают, что раньше бывало и хуже.
Распространение информации. Часто слышатся обвинения в адрес социальных сетей, мол, это с помощью них разжигается ненависть! Но если посмотреть на историю, то и до интернета люди вполне себе спокойно объединялись с протестными настроениями. Согласитесь, что в Великой французской революции сложно упрекнуть соцсети. Интернет является идеальным средством для быстрого распространения информации. Если двести лет назад были лишь листовки и “сарафанное радио”, то сейчас достаточно совершить несколько кликов.
Также хотел бы обратить внимание на то, что у молодежи больше свободного времени, которое многие тратят опять-таки на всемирную сеть. Мы вновь вернулись к тому, что у старшего поколения есть семьи и работа, они просто не могут себе позволить по полдня зависать в телефоне, изучая блогеров и паблики. А во многих группах соцсетей как раз очень любят смаковать то или иное происшествие.
И, раз за разом читая резонансную новость, молодые люди пропитываются праведным гневом. Для примера, не так давно многие возмущались аудиозаписи, на которой судья матерится во время заседания. Подобные проступки действительно дискредитируют российскую судебную систему, а молодежь это чувствует. Люди не верят в суды, если их возглавляют некомпетентные личности. К слову, этого судью всё же уволили. Но осадок, как говорится, остался.
Потребность в принадлежности к группе. В пубертатном периоде жизненно необходимо положительные отношения со сверстниками, подросткам нужно принадлежать к какой-то группе, отождествлять себя с этими людьми, иметь поддержку и принятие. Отсюда и стремление молодежи к субкультурам, неформальным объединениям и, порой, весьма радикальным группам. Достаточно вспомнить так называемых готов, эмо, панков, скинов, футбольных фанатов и сотни других молодежных культур. Участники этих групп первыми готовы принять и подставить плечо.
Отдельный взор следует обратить на субкультуру Хиппи, которые в 1960-ых устраивали многотысячные протестные акции из-за войны во Вьетнаме. Численность некоторых мероприятий доходила до полумиллиона человек. Своими акциями они оказывали прессинг на власти США, которые, в итоге, были вынуждены вывести войска и окончить войну.
Ближе к 20-25 годам важность потребности в принадлежности к группе заметно уменьшается, на первый план выходят другие нужды. Однако взгляды, приобретенные в неформальных группах, могут сохраняться и в последующим.
Что мы получаем в итоге? Всего-навсего разные ценности, потребности и жизненный опыт. Причем никак нельзя назвать позицию какой-либо из сторон “правильной” или “неправильной”. Они просто разные.
Если бы человечество не стремилось к переменам, то сейчас бы мы до сих пор жили в пещерах и бегали с каменными топорами. Но, с другой стороны, если бы перемены являлись постоянными, то нищета, голод и войны тоже стали бы обыденностью.
Постоянная внутренняя грызня способна разваливать великие государства и отбрасывать развитие всего человечества на сотни лет назад. Вспомните Римскую Империю и непрекращающиеся гражданские войны в период ее заката. Однако, если бы сознательные граждане Третьего рейха смогли бы сбросить Гитлера и его приспешников, кто знает, была ли бы Вторая Мировая и десятки миллионов жертв?
Целью данной статьи не является попытка отговорить кого-то от протеста или, напротив, подтолкнуть к нему. У каждого человека имеются свои взгляды и мировоззрение, и это хорошо. Без этого невозможно развитие общества. Впрочем, всегда нужно понимать, когда есть смысл выходить на улицы, а когда его нет. Когда невозможны перемены, а когда без них не выжить. Когда у тебя есть шанс что-то исправить, а когда твои попытки будут бессмысленны.
Виталий Кобяков – психолог, специально для ИА “Реалист”